Оттолкнувшись от двери, она прошла вперед и, остановившись в нескольких дюймах от него, провела рукой по его щеке. Он сжался, затаил дыхание и закрыл глаза.
— Я знаю, что ты не из камня, Джеррод. А еще я знаю, что ты не Джеффри, — тихо сказала она.
Глаза его стали круглыми от изумления.
— Камилла! — вырвался из его груди стон.
Она судорожно вздохнула.
— Милый, когда я смотрю на тебя, я вижу тебя и только тебя. Ты — Джеррод Грейсон и никто больше, и в тебе нет ничего общего с твоим братом.
Она должна была во что бы то ни стало убедить его.
— Спасибо шраму, — сказал он с болезненной усмешкой и отодвинулся, так что ее рука упала ему на грудь.
Камилла яростно затрясла головой.
— Со шрамом или без — это не имеет ни малейшего значения. Неужели ты ничего не понял? Я узнаю тебя сердцем, а не глазами. Каждая частичка моего тела тянется к тебе — и никогда к Джеффри. Вы два совершенно разных человека, и ты можешь не бояться, что, глядя на тебя, я вспоминаю твоего брата. Поверь мне, слышишь? Поверь! — умоляюще прошептала она.
Лицо его исказилось мукой.
— Я хочу поверить, но как мне это сделать? Всякий раз, когда я прикасался к тебе, он останавливал нас. Прошлой ночью я понял, что, оставшись в нашей спальне, буду заниматься с тобой любовью, потому что, бог тому свидетель, отчаянно тебя хочу! Но я понял также, что это невозможно. Ты сказала, что не знаешь, сможешь ли забыть о прошлом… И в постели я бы напоминал тебе о том, как надругался над тобой Джеффри. Я слишком люблю тебя, чтобы снова и снова обрекать на такие мучения!
На глазах у нее выступили слезы.
— Джеррод, послушай. Я не получила ни малейшего удовольствия от того, что было у нас с Джеффри. Я чувствовала себя униженной и растоптанной. Но все это не имело ничего общего с тем, что было у нас с тобой. Ты подарил мне наслаждение. Я так хотела отдаться тебе… Я сама была потрясена реакцией своего тела. Я не понимала, в чем дело, но теперь мне все стало ясно. Не Джеффри мешал нам, а мое отвращение к себе, страх заново пережить то, что случилось когда-то. Но теперь я все поняла и уверена, что это больше не повторится.
— Но ты не можешь быть в этом уверена! — бросил Джеррод.
Камилла облизала губы. Она и вправду не была уверена на все сто процентов. Она страшилась, что может ошибиться, и это окончательно утвердит его в своем решении… И все же…
— Есть лишь один способ выяснить это. Разве мы не имеем права на последнюю попытку? Я не хочу отказываться от тебя, Джеррод, теперь, когда наконец-то нашла тебя. Пожалуйста, милый!
— Боже, Камилла, ты же знаешь, как я тебя хочу! — простонал он, привлекая ее в свои объятия. — Я просто боюсь, что ты будешь заново переживать эту боль. Достаточно страданий было в твоей жизни!
— И в твоей! — сказала она. — Единственное, за что можно поблагодарить Джеффри, это за то, что он свел нас вместе. — Она подняла на него умоляющие глаза.
Он погладил ее по щеке.
— Как я могу бороться одновременно с собой и тобой, — выдохнул он. — Я нуждаюсь в тебе, как никогда. Ты придала смысл моей жизни, и я не хочу терять тебя. Решение развестись было самым тяжелым из тех, что мне когда-либо приходилось принимать. Я не смогу пройти через это снова.
Камилла улыбнулась, стараясь ничем не выдать собственных сомнений.
— Это не понадобится. Доверься мне. Люби меня! — взмолилась она.
Несколько бесконечно долгих секунд он колебался, затем со стоном подхватил ее на руки и перенес на кровать, а сам сел рядом. Волосы ее серебристой паутиной разметались по подушке. Медленно и бесконечно нежно он раздел ее. Она лежала перед ним, совершенно обнаженная, и ее кожа горела под его взором. Она не чувствовала страха. Восхищенный взгляд Джеррода говорил о том, как она прекрасна в его глазах.
Он сбросил с себя одежду и опустился рядом, лаская ее порозовевшую щеку. Рука его чуть дрожала, и Камилла повернула голову, чтобы поцеловать ее. Она подняла на него и глаза, полные любви и желания.
— Если тебя что-то пугает, скажи мне, — сказал он глухо, целуя ее в шею там, где билась в такт сердцу голубая жилка.
— Люби меня! — хрипло пробормотала она в ответ, и с приглушенным стоном он прижался своим ртом к ее губам.
Все было так, как раньше, и в то же время по-другому. С бесконечным терпением, неумолимо подводя ее к самому пику наслаждения, его губы и руки ласкали каждый дюйм ее гибкого, податливого тела. Плененная его чувственностью, она уже не могла думать, только изнемогала от желания. Когда кончики его пальцев очертили кружки вокруг розовых венчиков ее грудей, она застонала, выгнулась, а когда он поймал соски губами, ей показалось, что еще секунда — и она умрет от наслаждения.
Его ласковые руки гладили ее бедра, вкрадчиво пробираясь к самому лону. Когда они достигли цели, и волны блаженства затопили ее тело, Камилла вскрикнула, только сейчас осознав, как мучительно она желает его.
Задохнувшись на мгновение, она с изумлением взглянула на него, и он тоже поднял голову, чтобы стать свидетелем опустошения, которое произвел.
— Я даже не знала, что такое возможно! — прошептала она.
Джеррод улыбнулся. Глаза его были затуманены страстью.
— Это еще только начало, — сказал он хрипло.
И действительно, когда он снова начал исступленно ласкать ее тело, оно словно плавилось под его прикосновениями. Они вознеслись в высоты несказанного блаженства, разжигая друг в друге нежность, страсть и восторг. И так длилось до тех пор, пока он не овладел ею, и они не слились воедино, утонув в ослепительном водовороте финальной конвульсии.
Должно быть, они задремали. Камилла пробудилась через несколько минут и ощутила на себе сладостную тяжесть мужского тела. Почти в то же самое мгновение Джеррод шевельнулся, облокотился на одну руку и поглядел на нее с таким теплом и любовью, что сердце у нее чуть не выпрыгнуло из груди от счастья.
Лицо ее расплылось в блаженной улыбке.
— Это то, что я не могла сказать тебе словами, — пробормотала она, и он вдруг перевернулся, так что она оказалась сверху, примостив руки и голову на его могучей груди.
— Ты была права! Абсолютно права, — сказал он, ловя и поднося к губам ее руку.
Камилла прижалась к нему еще теснее, наслаждаясь теплом его тела. Она, словно в теплый уютный кокон, погрузилась в ощущение полного счастья и удовлетворения.
— Что теперь будет с Джеффри? — Его имя больше не могло нарушить ее счастья, и она могла смело задать этот вопрос.
Джеррод напрягся, и его уснувший было гнев, казалось, снова ожил.
— Он не отделается так легко, Камилла, можешь быть в этом уверена. Я уже переговорил с отцом. Тот собирается поставить перед Джеффри ряд более чем жестких условий. Боюсь, что жизнь не покажется ему такой безоблачной, как прежде. Моему братцу придется самому зарабатывать деньги, и притом тяжким трудом. Отец посылает его в Африку. Полагаю, в ближайшее время Джеффри будет слишком загружен делами, чтобы причинять кому-то зло.
