прошипела Нина вслед уходящей Патриции.
Взволнованные первокурсники толпились возле входа в школу, занятия закончились, но расходиться не хотелось, слишком уж много вопросов вызывали итоговые соревнования. В команды отбирали придирчиво.
– Я слышала, можно участвовать в одиночестве. Это правда? – поинтересовалась Ула, которая не считала себя командным игроком и с радостью бы боролась за победу одна. Придёшь последней – так хотя бы ни перед кем не краснеть, рассуждала она.
– Правда. Но только не первогодкам. В этом году придётся потерпеть, а уж в следующем сможем и сами за себя побороться, и команду свою набрать.
– Как долго можно выбирать, Корбин?
– Слышал, что у Ронделе списки должны быть накануне старта.
– Тогда успеем, – отмахнулась Нина. Она, в отличие от Улы, была совершенно беспечна насчёт любых соревнований.
– У приюта отличная команда. Слышал, они всегда приходят с хорошими результатами. Не думали попроситься туда?
Нина и Алек, конечно, уже обсуждали участие в команде приюта, куда входили почти все его обитатели. В другие команды первогодок брали неохотно, но Эгон Эхарт как капитан на такие мелочи внимания не обращал. Нина и Алек давно бы записались, но близнецы ждали Улу, а та сомневалась. Всего пару минут назад Ула готова была попроситься в «Вильверлорскую стаю» к Оланну и Виктору, но после заявления Пеларатти резко передумала.
– Может, нас ещё сами позовут, – рассуждала Нина тем временем. – Я просто находка для любых умственных состязаний!
– Ты находка для состязаний по хвастовству! Можешь обставить Пеларатти, если потренируешься! – подшучивал над Ниной одноклассник по имени Рутгер Блёдсен. Рыжий и конопатый мальчик походил на брата Нины куда больше, чем Алек.
– Рутгер, а как учителя будут оценивать команды, если территория эстафеты – школа, озеро, лес и окрестности? Неужели бегать за всеми? – поинтересовалась Ула.
– Согласен. Учителей сколько? – загибал пальцы Алек. – Пятнадцать вместе с госпожой Литлбёрд. А учеников больше трёхсот, наверное.
– Бутоны за выполненные задания раздаёт самолично директор и её никсы. Учителя ведовской ветви следят за тем, как соблюдаются правила состязаний. Если ученики ругаются между собой или намеренно мешают другим, то бутоны отнимают. Учителя остальных ветвей следят за точностью подсчётов и решений вроде жюри.
День выдался пасмурный, но тёплый. Алек предложил прогуляться до озера, побросать камушки. Они едва отошли от школы, как Рутгер вдруг остановился.
– Вот ведь дурная кровь! – он легонько шлёпнул себя ладонью по лбу. – Куртку в школе оставил. Подождёте? Одна нога здесь, другая там!
Алек бросил сумку под кизиловый куст у дороги и сел на траву. Ула пристроилась рядом. Нина осталась стоять: она пританцовывала и напевала себе под нос. Рутгер скрылся за дверями школы.
– Смотрите! – воскликнула Нина.
Перед входом в школу открылся хол, и из него вышла одетая в дорожный костюм Магдалена Маррон.
– Закончила тёмные делишки и вернулась! – протянул Алек.
– Ещё бы! Теперь фонаря точно и след простыл.
Маррон исчезла за дверью, а Рутгер никак не возвращался. Спустя пару минут через прозрачные окна башни, которые свет пронизывал со всех сторон, стало видно, как директор нервно расхаживает взад-вперёд по своему кабинету. Потом в кабинете появилась наставница ветви ведьм Амандин Ронделе, та, по-видимому, что-то вещала и сопровождала рассказ бурной жестикуляцией.
Наконец двери распахнулись, но на улицу вышел не Рутгер, а Сорланд в компании коллеги – профессора словесности и общего языка Наполеона Берже. Учителя протянули друг другу руки, но не успели попрощаться – дверь повторно с силой распахнулась, и на порог вылетела раздражённая Магдалена Маррон. Директор так спешила, что врезалась в Сорланда и чуть не свалилась со ступенек, Берже едва успел подхватить её под руку. Профессор словесности и общего языка охал, ахал и сокрушался, что директор себя не бережёт. Он так и не выпустил её локоть, а настаивал, что должен проводить Маррон до самого дома, как положено ответственному подчинённому и добропорядочному соседу.
Амандин Ронделе тоже куда-то спешила и потому, как и Маррон, чуть не столкнулась с Сорландом, который продолжал стоять на месте и провожать взглядом коллег.
– Ох, Джим, прости! Пыталась догнать Малену. Не всё у неё уточнила!
– Ты с ней общалась? – спросил учитель истории, тыча пальцем в удаляющиеся фигуры.
– Смогла урвать пару минут! Повезло!
– О чём вы говорили?
– Ну как о чём, школьные дела.
– Школьные дела?
– Ну, разумеется. Эстафета на носу, столько всего нужно подготовить. А ещё, представляешь, в кухне кто-то из сорванцов подменил обычные мандарины на наши с крыши, хорошо, что Фрументо это заметила. Справилась у Малены насчёт… Ну, ты знаешь. Я так за них переживаю! А ты в сторону дома идёшь, Джим?
– Конечно, Амандин. Идём, я тебя провожу, а ты мне расскажешь подробнее о проблемах в школе и о беседе с директором.
– Ах, беседа! Я больше рассказывала, чем она отвечала.
– Могу вообразить.
Учителя прошли мимо кизиловых кустов, не заметив притаившихся в них Улу, Нину и Алека, которые давно перебрались поближе. Рутгер Блёдсен последним выбежал из школы, он держал куртку в руках и бормотал что-то про аласторов.
– Берже ходит медленно, мы ещё успеем их догнать! – бросил Алек, как только Ронделе, Сорланд и Рутгер скрылись из виду.
Нине с Улой ничего не оставалось, как схватить рюкзаки и помчаться за ним. Друзья нагнали Маррон и профессора очень скоро. Вся школа знала, что директор жила в высокой части города, а туда от замка Корнуфлёра вела только одна дорога.
– Ты куда рванул?! – буркнула Нина, когда они втроём плюхнулись за высокую клумбу, чтобы переждать, пока Маррон и Берже свернут за угол.
– Хочу узнать, в каком доме она живёт.
– Мог бы предупредить, прежде чем нестись сломя голову!
– С Рутгером нехорошо получилось, – сокрушалась Ула.
Редкие прохожие не обращали на детей никакого внимания, вероятнее всего, принимая их прятки за игру. Вскоре улицы стали подниматься резко вверх, это значило, что цель близко. Профессор и директор остановились перед двухэтажным зданием на развилке трёх улиц. Там Берже раскланялся и оставил Маррон одну. Пока профессор ковылял прочь, директор нервно топала сапогом по брусчатке. Как только Берже скрылся за поворотом, Маррон подошла к калитке и вцепилась в кованый узор обеими руками. Директор зачем-то дёрнула калитку со всей силы на себя, словно та в чём-то провинилась, а после поправила дорожный плащ, открыла хол и скрылась там, не заходя домой.
– Чего это с ней? Ломает собственную дверь!
– Видел, как она одета? Как на войну! Наверняка Берже своей любезностью отвлёк шмыгу от важных злодеяний. И она куда-то там опоздала, изображая из себя добрую директоршу.
– Похоже на правду.
Друзья, уже не прячась, шли по улице.
– Дом не то чтобы выглядит крепостью, – подытожил Алек и облокотился на низкий каменный забор.
– Для чего ей крепость? Уверена, фонарь шмыга прячет где-то в другом месте, – рассуждала Нина. Она качалась на калитке, которая, как оказалось, была не заперта.
– Фонарь здесь! – вдруг воскликнула Ула.
Она показывала на синий кожаный саквояж, что спокойно стоял себе на подоконнике, тот самый, который Магдалене Маррон передал старик в «Строптивой Мёльве».
Домой друзья возвращались медленно – слишком многое предстояло обсудить. Первое, в чём они сошлись единогласно, было ничего не говорить Сорланду. Пусть не верит, если не хочет. Идти в окран смысла тоже не видели, Абелард Келлен – старший офицер, который расследовал дело о краже, – несомненно, был сообщником Маррон. Оставался Совет. Но кто будет слушать троих детей, чьих родителей никто не знает? Вот если бы у кого-то из них была фамилия Орд, или Ноблехем, или пусть даже Пеларатти, то их как минимум пригласили бы войти в здание. А так было понятно, что обитателей приюта отправят домой с порога, какими бы ошеломляющими сведениями те ни собирались поделиться.
– Какой-то замкнутый круг!
– Никто не поверит нашим словам, а пока будем доказывать, что Магдалена Маррон хранит у себя дома украденный ею же светоч, она быстренько перепрячет его в другое место.
– Значит, нужно доказывать не словами, а делом, – Нина резко упёрла руки в бока.
Алек, который лучше, чем кто-либо, знал сестру, сразу замотал головой.
– Забраться в дом вздумала?
– Не вижу ничего сложного! У неё даже калитка не запирается.
– Нина, украсть у воровки украденный фонарь – это не то же самое, что стащить книгу из библиотеки!
