не были исключением. Здесь, как и во многих промышленных и культурных центрах, был и второй официальный язык. В данном случае — французский. Чешский не был официальным но услышать его на улицах или в кафе можно было часто. Что, в общем, и неудивительно, ведь женой Александра Четвертого была Мария Чешская, которая приложила столько усилий для того, чтобы усилить Империю чехами, а Чехию усилить имперцами.
* * *
ОРБИТА ЗЕМЛИ. КОСМИЧЕСКИЙ КОРАБЛЬ «БЛАГОСЛОВЕННАЯ». 12 августа 2017 года.
— Звёздный, у нас проблемы.
— ЦУП на связи. Какого рода проблемы?
Самойлов выпустил «пар» из лёгких. Да, проблемы и очень вовремя. Как и всегда. Каком кверху.
— У недролога Марченко подозрение на аппендицит. Он хорохорится, но я не могу взять в миссию члена команды с таким диагнозом.
— Как так могло получиться? Его ведь готовили и проверяли перед стартом несколько раз?
— ЦУП, это вопрос не ко мне, а коновалам из Центра подготовки космонавтов. Мне нужна замена.
Пауза.
— Единственная замена это недролог Марфа Иванова из дублирующего экипажа. Быстро найти замену мы не сможем. Недролог из Экипажа-3 свалился с острой зубной болью.
Раздражённо.
— Звёздный, у вас там форменный бардак. Одного пропустили с аппендицитом, другой с зубами мается, а Марфа ещё совсем зелёная. Не говоря уж о взрыве на прошлом старте. Что вы хотите от нашей миссии? Чтобы мы пофоткались там? Тогда могли бы кошечек дать. Было бы красиво.
Серьезный мужской голос ворвался в эфир.
— Так, Самойлов. Отставить шуточки. Не засоряйте канал. Берите в экипаж Иванову. Других Ивановых у меня для вас нет.
Руководитель полётами не любил шуток и не разменивался на них. Любимая его шуточка звучала просто и незамысловато: «Руководство сказало, что ёжик мягкий — садись».
Что ж, полетим и сядем.
* * *
ТЕРРА ЕДИНСТВА. РОССИЯ. ВОСТОЧНО-СИБИРСКОЕ МОРЕ. СЕВЕРНЫЙ МОРСКОЙ ПУТЬ. АТОМНЫЙ ЛЕДОКОЛ «ИССЛЕДОВАТЕЛЬ АДМИРАЛ КОЛЧАК». 12 августа 2017 года.
Капитан атомохода Сергей Лазарев курил свою неизменную трубку. Вредно это. И жена ругается. Запрещает её целовать, пока он зубы не почистит. Да и доктор судовой всё время напоминает, что у капитана не всё в порядке с сердцем, что спишут его на берег к чертям собачьим, если он не бросит это пагубное дело.
Что ж, спишут так или эдак. Седьмой десяток уж. Нужно дать дорогу молодёжи. А сам поедет к дочери Женьке в Крым. Там тоже есть море. «Северные капитанские» помогут ему осуществить давнюю мечту — купить небольшую, но свою собственную яхту и, взяв жену, отправиться в кругосветку. Как сделал это в своё время Великий, взяв Благословенную.
Только сам Сергей Анатольевич обязательно вернётся. Рано ему за Последнее Море. Рано. Внуки, правнуки скоро. Хочется понянчить на старости лет, а то все море и море. Но, и без моря тоже никуда. Пусть Средиземка и Индийский вовсе не Северный Ледовитый, но тоже ведь море. Вдохнуть морской воздух, ощутить хлёсткие брызги волн на своём лице, стоять, вцепившись в леера…
Кто моряк — тот поймёт. Равно, как трудно объяснить человеку, который никогда не видел моря, что это не просто мокрая вода до горизонта.
А пока, да, море. Восточно-Сибирское море. Впереди остров Врангеля.
Атомный ледокол уверенно проламывал вечно, практически круглогодично, царящие здесь льды, ведя за собой караван торговых судов, танкеров, балкеров, сухогрузов, топливозаправщиков, плавучих ремонтных баз. Даже пару новеньких сейнеров шли в Тихий океан. В чём экономический смысл строить рыболовецкие сейнеры в Санкт-Петербурге на Адмиралтейских и через БеломорБалтКанал гнать их на Камчатку он не знал. Могли же построить во Владике или Сунгарии, но, как говорится, хозяин-барин. Видимо так выгоднее. Или доверия к качеству питерцев больше? Хотя, какое тут качество, ведь обыкновенные сейнера. Или необыкновенные? Поди знай. С них станется и на Луну взлететь. Очень уж их оберегали в пути.
Ладно, как говорится, не его собачачье дело, как сказал бы боцман. Ведешь — веди. Проводи.
Три десятка лет он уже здесь. Сначала молодым офицером, а теперь уж начальник конвоя. Менялись суда и корабли, менялись сезоны и ледовая обстановка, менялись глубины и мели, менялись медведи и тюлени. Но, жена всегда ждала его на Берегу. Как она не выгнала его до сих пор? Он же совершенно невозможный человек и сам это знает. Сколько составов команд поменялось, но все крестились за его спиной, когда он молча проходил мимо. Впрочем, с женой он себе ничего такого не позволял. Достаточно было ей посмотреть на него, и он тут же резко сбавлял обороты винтов. Может потому и прожили вместе столько лет.
— Товарищ капитан, курсом на сближение караван 2017−42. Сближение четверть часа. Прохождение левым бортом от нас. Дистанция — двадцать кабельтовых.
Кивок старпому.
— Добро. Смотри, Палыч.
Старпом кивнул.
— Есть, смотреть.
Караваны шли навстречу. Через льды.
Чётные караваны шли на запад, а нечетные на восток, потому не всегда шла нумерация подряд, но движение было активным. Иной раз караваны сопровождали по два-три ледокола, ведь не всегда тут ходили транспорты ледового класса. Но, самая короткая магистраль морских перевозок была заполнена грузами всегда.
Железные магистрали не всегда могут перевезти требуемые грузы. Тем более габаритные. Тем более такие, какие они сейчас транспортируют на космодромы «Дальневосточный» и «Ивовая Гавань». И тут иной раз посмотришь внимательнее на эта самые «два сейнера» из Адмиралтейских Верфей.
* * *
ОРБИТА ЗЕМЛИ. КОСМИЧЕСКИЙ КОРАБЛЬ «БЛАГОСЛОВЕННАЯ». 14 августа 2017 года.
Внизу гремела гроза. Слышно, конечно, не было, но сверкало в атмосфере обширно. Где-то на севере переливалось полярное сияние. На востоке скоро покажется солнце и наступит рассвет. Наступит и превратится в бесконечное светило, которое не завершится до самого окончания их миссии.
Как-то так получилось, что вся команда собралась у панорамного иллюминатора и смотрела на Землю. Все приготовления окончены, тесты пройдены, отчёты завершены, всё вроде нормально, через виток старт. И каждый решил «глянуть в окно».
Молчали все.
Просто все.
Видимо каждому было о чём подумать.
И о ком.
* * *
ОРБИТА ЗЕМЛИ. КОСМИЧЕСКИЙ КОРАБЛЬ «БЛАГОСЛОВЕННАЯ». 14 августа 2017 года.
— Борт Три тысячи тридцать три. Мы готовы начать отсчёт.
Самойлов кивнул.
— Звёздный, принято. Мы готовы.
Экипаж замер в ложементах. Всё были в полётных скафах. Зачем? Одному Богу известно. Спасатели утверждают, что скафандр может дать им лишние минуты на спасение выживших среди экипажа.
Смешно.
Но, без скафов не дадут добро на старт.
Висевшая в ложементе рядом со мной Марфа громко шептала:
— Господи, Иисусе Христе,
