тебя, пытался обнять — но побоялся разбудить или напугать, — шёпотом говорил он.
— Я очень скучаю по тебе, Дим, по твоим рукам, по поцелуям… — шептала я на ухо Романову и слышала, как разгоняется его сердце, а следом и моё, — Я… хочу… тебя… Дим…
И во мне вспыхнул огонь. В груди всё клокотало. Казалось, что в животе распускается цветок, который своими лепестками ласкает меня, эта нега разливается по всему телу, и я становлюсь мягкой, податливой, как розовое желе.
Глаза напротив, в которых я тонула, потемнели. Дима продолжал ласкать меня, но в его движениях появилась настойчивость, мышцы напряглись, и я очень хотела, чтобы он был именно таким и не останавливался.
— Ты такая… невероятно красивая и желанная, Ир…
Крепкие жилистые руки мгновенно обняли меня и двигались по моей спине, опускаясь на талию, бёдра, оглаживая ноги и ступни.
«Надо отказаться от брюк, пока я рядом с Романовым» — мелькнула мысль.
Мне очень хотелось, чтобы он именно сейчас коснулся моей кожи. Почувствовать дрожь от первых прикосновений, когда каждая клеточка взрывается и уже возбуждение несётся по всему телу, смывая остатки стыда и последнюю возможность включить голову и остановиться.
Только не останавливаться!
Плед очень удачно оказался на спинках передних сидений и закрыл нас от несущихся мимо машин. Тонированные стёкла надёжны. Щелчок — и мы одни.
И нас унесло…
Деревья, лес — и всё такое дикое и красивое, как и… мой мужчина.
Напряжённые мышцы его плеч, жилы и вены, выступившие на шее и на руках — красота, которую я увидела только сейчас.
Его глаза, которые с самого начала смотрели только в мои…
— Мой мужчина… — прошептала я.
От этого признания самой себе и Диме мне стало тепло и невероятно трепетно внутри.
— Ох, моя сладкая, держись сегодня… — прохрипел Дима мне в губы, чуть дотрагиваясь до них.
Как же он любовался мной сейчас! Никогда я не думала, что мною можно так восхищаться… От осознания того, как смотрел на меня этот мужчина, моё тело всё делало само, отключая мозг.
Там, куда падал его взгляд, моментально вспыхивал пожар.
Он чувствовал как горит кожа, и видел, как мои глаза затуманиваются от накатывающего желания. Его пальцы сразу крепче сжимали талию и притягивали к себе всё сильнее.
Взрыв наслаждения разлился по всему телу, и его зрачки просто поглотили меня.
Я видела свои руки на его груди, пальцами собирала капельки пота, которые выступили на лбу, чтобы они не скатились в глаза, и он не моргнул. Иначе этот взгляд прервётся.
А он продолжал держать меня, будто если отпустит — то оборвётся какая-то ниточка.
Дима, глядя в глаза, целовал меня везде, где только мог достать. Эти поцелуи, как нежные прикосновения пёрышка, продолжали поддерживать во мне трепещущий огонь, требуя нежности и ласки.
Сколько прошло минут — не важно. Ураган стих.
Появились звуки, включилась голова. И что-то вокруг нас изменилось. Может немного и мы сами?
Дима взял моё лицо в ладони медленно наклонился к моим губам, поцеловал и что-то сказал.
Но в этот момент мимо пронёсся грузовик и, в его гудящем как паровоз, сигнале, эти слова утонули, растворились!
Дима тоже понял, что я не услышала, что он сказал, но момент был упущен.
Неловкость момента мы преодолели быстро. Расслабленное состояние сгладило негатив от разговора в начале поездки и стало хорошо и легко.
Мы обсудили то, как будем отдыхать эти три дня.
Погода не должна подкачать. Тем более к нам завтра присоединится ещё Андрей и Алёна и мы будем знакомиться с новыми людьми. И это здорово!
Я ехала и смотрела, как Дима ведёт машину. Как он то сжимает руль, то держит его легко, касаясь пальцами или ладонью. Или управляет машиной одной рукой.
Моё тело отзывалось на его движения. Он только что трогал меня, и эти ощущения никуда не исчезли. Мне казалось, что день, когда мне будут не нужны руки Романова, не наступит никогда… Разве можно отказаться от его ладоней, которые гладят, сминают, нежно дотрагиваются? Нет!
Но где-то внутри поселилась досада на то, что я так и не услышала самое главное…
Скажет ли он ещё раз?
Глава 50
На следующий день приехали Андрей с Алёной — наше общее знакомство было очень интересным. Андрей рассказывал о службе в ВА и такие истории, от которых Дима и Серёга отшучивались, но признавали, что да, было дело.
Андрей был у них авторитетом, причём исключительно положительным.
У нас у всех были в запасе интересные истории.
Алёна была молчаливой девушкой. Но когда Андрей принёс гитару, которая была в их домике, мы услышали её прекрасный голос.
Серёга был прав, Алёна с Андреем — пара.
Гитара переходила из рук Алёны в руки Андрея.
Мужикам хотелось под гитару поорать, нам поплакать. Качели романтики и рока раскачивались в зависимости от повышения градуса напитков и громкости голоса.
Но всё было просто замечательно!
Отдых был очень активным! Днем все осваивали окрестности леса, загорали и плавали в озере, вечером — посиделки у костра, песни, разговоры и бесконечные споры обо всём на свете.
Я узнавала Романова из прошлого и в тоже время знакомилась с ним заново. Его непримиримые позиции в некоторых вопросах введения бизнеса, контроля над детьми и укладом быта просто поражали. Он не готов был прислушиваться к мнению людей, которые уже имели свой опыт.
И сходился на том, что вернётся к этому разговору тогда, когда сам женится и у него, может быть будут дети.
Я поняла, что эти слова предназначались для меня. Я сделала правильные выводы.
Торопиться в отношениях с ним не следует.
В последний день после обеда, когда мы готовились к отъезду, у ворот базы появился щенок, явно покусанный большой собакой. Его плач и привлёк наше внимание.
Алёна быстро осмотрела его, и сказала, что у бедняги сломана задняя лапа, и если она неправильно срастётся — то ему придётся туго. Скорее всего, его загрызут собаки.
И Романов не долго думая, выяснил, где ближайшая ветеринарка и рванул туда. Один.
Через три часа он вернулся.
В машине на заднем диване в переноске лежал щенок. Его нога была упакована в лангету.
— И куда его, в офис поселишь? — пошутил Серёга, — может здесь, в клинике оставишь пока, они посмотрят за ним?
— У себя возле офиса в ветклинику увезу сейчас. Ему операция нужна — лапа сильно повреждена. Там доктор знакомый. Сказали спицы или пластины ставить надо — но
