Антонине Цветухиной было скучно и грустно.
В ее жизни было все.
И тем не менее ее жизнь была пуста.
Опустела она с недавних пор, когда к одному человеку приехала из России жена.
Этот человек служил в штабе миротворческих сил. У Антонины с ним был роман. Человек ничего не обещал, да и Антонина знала наперед, как будет.
Знала и готовилась.
Но, Господи, почему же стало так грустно, когда свершилось это давно ожидаемое событие?
Вид воды в бассейне с озорными лучиками, игравшими на поверхности, как-то успокаивал. А потом пришел этот забавный мальчик.
Он робел, как школьник. Так смешно старался демонстрировать безразличие, что Антонине даже стало весело. Ее забавлял этот паренек, как может забавлять милый потерявшийся щенок.
Она подошла и заговорила. Просто потому, что ей захотелось поиграть с ним. Потрепать за загривок. После того как он, робея и смущаясь, пригласил ее на чашечку кофе, она заглянула в его глаза. Там был страх: вдруг откажет? И от этого у Антонины будто камень с души свалился. Появилась необычайная легкость. Вернулась уверенность, что может нравиться, пленять, околдовывать. Может быть нужной кому-то…
А тот другой человек… пусть ему будет хуже.
Глава 10
В редакцию Ветров вернулся в прекрасном расположении духа. Насвистывая популярный мотивчик, он сел за стол и стал рисовать чертиков. Однако шеф оторвал его от этого занятия.
— Ты слышал, что в городе убили офицера? — спросил он.
— Да. По радио передавали.
— Узнай фамилию. Подготовь информацию.
Ветров тяжело вздохнул и взялся за единственный в редакции телефон.
— Подполковник Захарчонок, — ответил ему дежурный, — из разведотдела.
Трубка выпала из рук Андрея…
Домой он шел словно в тумане.
Во дворе Ветров заметил «Волгу». Она стояла у его подъезда. «Странно. — Он знал почти всех соседей. К кому она могла приехать? Вроде не к кому. Да ладно, плевать».
На площадке между вторым и третьим этажом стояли двое рослых парней (Андрей был им по плечи). Русские. Одеты в яркие, расстегнутые на груди рубахи. Словно собрались на пляж. У одного на поясе непринужденно болталась портативная радиостанция.
Честно говоря, Ветров немного испугался. «Все нормально», — попытался он убедить себя. Но ошибся. Пройти мимо парней не удалось.
— Андрей Ветров? — спросил один из мордоворотов.
— Да, а что? — Ему почему-то захотелось в туалет. Но все же Андрей попытался выхватить пистолет.
Бесполезно!
Парни были резче и быстрее его. Намного!
Удар в солнечное сплетение заставил журналиста согнуться. Один из парней скользнул рукой ему под рубашку и забрал пистолет. В тот же миг парни подхватили его обмякшее тело и понесли вверх по лестнице.
В квартире Ветрова ждал еще один налетчик. Его лицо показалось Андрею знакомым. «Ах да, я видел его на видеокассете вместе с Толочко». Но сейчас он был в гражданском и, кажется, командовал налетчиками.
И все же…
Ветрову показалось, что грубое лицо незваного гостя, слог: но обтесанное стамеской, было очень знакомым… Где-то они встречались раньше. Вот только где?
По приказу этого человека журналиста усадили в колченогое кресло. Ветров не без удовольствия заметил, что, несмотря на то что все в квартире было вверх дном, его тайники устояли.
Старшин присел напротив журналиста на стареньком диване.
— Здравствуй, братишка, — добродушно произнес он, — извини, что без приглашения.
— Ничего страшного, — ответил Ветров, продолжая держаться руками за живот, — заходите в любое время. Без проблем.
Парни, стоявшие рядом, улыбнулись.
— По баночке пива? — Андрей отчаянно старался найти выход. Сто против одного — им нужна видеокассета. Возьмут и убьют. А как бы остаться в живых? Очень уж хочется…
— Угостишь, не откажемся, — сказал старший, — но сначала дело. Нам нужна видеокассета.
Ветров дрожащей рукой показал на полку с видеофильмами.
— Пожалуйста, берите. Есть классная порнушка. Утром только переписал…
Выражение их лиц резко изменилось. Один из парней сильно ударил Андрея в челюсть. Журналист упал на пол. Ударивший схватил его за воротник и чуть приподнял.
— Ты дурака из себя не корчи, — закричал он, держа свое лицо так близко, что Ветров почувствовал дурной запах из его рта.
Положение осложнялось. Но что он мог поделать? Дурная привычка — болтать всякую чушь перед тем, кто эту чушь оценить не сможет, подводила его еще в училище. Ветров болтал, получал в глаз, вставал и снова болтал. Ну не мог он сдержать язык, если какая-нибудь особо едкая фраза зудела в нем.
Но если раньше под угрозой было только здоровье, то сейчас ставки повышались — жизнь! А он очень хотел жить и совсем не хотел получить по шее…
— Не понимаю, — прохрипел Ветров и схлопотал новый удар. Ногой под ребро.
Черт, как же не любил он эти моменты в жизни!
— Хватит, — коротко приказал старший, и журналиста опять водворили на стул. Старший держался вежливо и уверенно. Как настоящий авторитет.
— Парень, ты в глубоком дерьме, — сочувственно произнес он, — зачем осложнять себе жизнь?
— Про дерьмо точно подмечено, но хотя бы объясните, за что бьете? Может, я девку чью увел?
Следующего удара Андрей не видел. Помощники били сзади. Боли он уже не чувствовал и лишь по ярким вспышкам в глазах осознавал: его лупят.
— Ну что, вспомнил?
— Брось, Гранит, давай кончим его и подпалим квартиру, наверняка кассета где-то здесь, — сказал один из помощников, обращаясь к старшему…
— Все парень, тебе хана, — добавил другой налетчик, сжав пальцами шею Ветрова.
И тут его прорвало.
В смысле — память прорвало.
* * *
«Опять!» — со страхом подумал Неизвестный.
* * *
Гранит!
Какое редкое имя!
Ну конечно же он знал его.
* * *
«Фу-у», — у Неизвестного отлегло от сердца.
* * *
Да, черт возьми, да!
Они были знакомы! Сто лет назад. Картинки из прошлого в течение сотых долей секунды (судя по всему, самой последней секунды жизни) пронеслись в памяти Ветрова.
