Книга Мерцание тумана - Аня Ома

Я вытираю ладони о джинсы. Чтобы снять напряжение, я хожу туда-сюда вдоль края крыши в надежде, что вид старого города меня успокоит. И он успокаивает – до тех пор, пока за спиной не раздаются шаги. Я оборачиваюсь, вижу идущую ко мне Каллу, и пульс подскакивает вдвое. Взгляд автоматически скользит по ней вниз-вверх. По светлой ткани ее длинного платья, завязанного на шее и развевающегося вокруг лодыжек. Ее полные губы складываются в улыбку, темные глаза сияют.

– Эй, а вот и ты, – выпаливаю я и прикрываюсь ухмылкой. Чтобы она не заметила, как от ее вида у меня перехватывает дыхание.

– Я стараюсь совершенствоваться в вопросах пунктуальности. – Она останавливается передо мной.

Мне хочется обнять ее в знак приветствия. Я прячу руки в задние карманы джинсов и борюсь с желанием к ней приблизиться. Я размышляю над тем, а не ответить ли на ее слова шуткой, но сейчас я не хочу дурачиться. Как и начинать разговор со светской беседы, с которой мне потом придется как-то сойти. Поэтому решаю сразу перейти к делу.

– Здесь… здесь – начало конца наших отношений.

Калла сглатывает. По иронии судьбы, мы стоим почти в той же точке, что и тогда. Мне всего-то нужно было встать за ее спиной или подойти ближе и обнять. Тогда бы мы оказались точно в той же позе, что и в тот день.

– Так вот что значит для тебя это место?

Я пожимаю плечами.

– Сейчас да. С того момента, как я понял, что ты… – Я делаю паузу, размышляя, стоит ли продолжать предложение, которое вертится у меня на языке. Но я хочу быть честным. Я должен быть честным, если хочу, чтобы Калла поняла, почему я тогда поступил так, а не иначе.

– Что я – что? – допытывается Калла.

– Что ты… солгала.

– Яспер, – выдыхает она, недоверчиво глядя мне в лицо. – Я… я всегда была честна с тобой. Как ты можешь такое говорить?

– Оглядываясь назад, я подумал, что наши отношения – сплошная ложь.

– Что? – Она резко откидывает голову назад.

– Ты плакала, когда мы были здесь, наверху, Калла. Тебя переполняли сомнения и страх. Ты не хотела уезжать. Говорила, что любишь меня, что я – твой дом. Что ты вернешься. Через четыре месяца, Калла. Я поверил тебе, принял тот факт, что ты не хочешь, чтобы я был там с тобой, и сумел понять даже это. Ты дала мне почувствовать, что мы справимся, что наши отношения выдержат это испытание. Что расстояние… и эти чертовы четыре месяца нас не разлучат.

– Я была твердо в этом убеждена, Яспер. Это ты со мной расстался. Ты вдруг резко перестал в нас верить. Это ты отказался от нас… от меня.

– Потому что я был беспомощен, Калла! Я потерялся. Не потому, что ты оставила меня здесь, а потому, что ты так и не вернулась! – Я говорю на повышенных тонах и ничего не могу с собой поделать. Все мое отчаяние внезапно возвращается.

Калла открывает и закрывает рот, качает головой и смотрит мимо меня вдаль, как будто ищет на горизонте нужные слова.

Напротив, из меня слова выплескиваются сами собой:

– Со дня твоего отъезда я каждую ночь ложился спать и каждое утро просыпался с мыслями о твоем возвращении. Эта мысль, осознание того, что через три месяца я тебя обниму, поцелую и усну рядом с тобой, была моим чертовым якорем, Калла. А ты позволила мне утонуть. – Ее взгляд возвращается ко мне. Прикрывая рот рукой, она смотрит мне в глаза, и влажное мерцание ее глаз едва не выбивает меня из колеи. – Ты забрала все, что удерживало меня на плаву во время наших отношений на расстоянии. Я все это выдержал лишь потому, что знал, что мы снова увидимся. Расстояние. Тоску. Проклятое одиночество, несмотря на все вечеринки и людей вокруг. А потом, незадолго до нашей встречи, ты сообщила мне, что все-таки не придешь. Что задержишься еще на какое-то время. Не на один или два месяца, а на четыре, пять и даже дольше. – Я запускаю пальцы в волосы и чувствую, как в груди печет. Все повторяется. Теперь, когда я это вспоминаю, мне кажется, будто это было вчера. – Ты не возвращаешься и запрещаешь мне к тебе лететь. Что мне было делать? Я не мог не задаться вопросом, скучаешь ли ты по мне. Не стал ли я тебе безразличен и не… – я сглатываю, – разлюбила ли ты меня.

– Ты знаешь ответы на эти вопросы. Иначе я бы не звонила тебе почти каждый день. Слышать твой голос, видеть тебя на экране… Это была самая важная часть моего дня, Яспер.

– Судя по всему, телефонных звонков тебе хватало.

Калла вздыхает.

– С чего ты взял, что решение задержаться там далось мне так легко?

– Да какая теперь разница? Ты решила пожертвовать нашими отношениями ради женщины, которую на тот момент знала всего четыре чертовых месяца.

– Она не просто женщина, Яспер! – нахмурившись, возражает она.

– Но ты заставила меня почувствовать себя так, будто я просто какой-то парень.

– Это неправда. Ты всегда был одним из самых важных людей в моей жизни.

– Ты выбрала интересный способ мне это показать. Ты даже не хотела, чтобы я к тебе прилетел. Я мог бы тебя поддержать, мог быть рядом. Но ты на корню пресекла все мои попытки. Ты хотела во всем разобраться сама. Ты вырезала меня из этой части твоей жизни. Как будто для меня там больше не было места. И теперь, когда я в курсе того, что ты узнала в ЛА, в курсе той истории про твоего отца… Честно говоря, я еще меньше понимаю, почему ты не хотела меня видеть.

Она плотно сжимает губы и закрывает глаза. Ее грудь дрожит, словно она старается вернуть самообладание.

Когда она открывает глаза, я ожидаю, что она либо представит мне свою точку зрения, либо засыплет меня обвинениями. Поэтому удивляюсь, когда она вдруг начинает извиняться.

– Прости меня, Яспер. Мне правда очень жаль. У меня и в мыслях не было причинить тебе боль. Но ты упрекаешь меня в том, что я тебе не открылась. При этом ты сам никогда открыто не показывал, как сильно страдал от наших отношений на расстоянии. Я исходила из того, что у нас все хорошо и мы одинаково смотрим на вещи.

– На какие вещи?

– На то… что функционирующие отношения выдержат подобные испытания. – Она складывает руки на груди. – Что любить друг друга также означает отпускать, особенно когда одному из партнеров требуется свободное