ты переедешь к нам и будешь присматривать за детьми, пока я работаю. Потом, когда твой брат вернется и тоже выйдет на работу, переедем все вместе в квартиру побольше.
От этого плана я потеряла дар речи.
— Мы же семья, — добавила мама со значением. — К тому же на четырех детей мы будем получать приличное пособие.
— Во-первых, — сказала я, — Коди не вернется, мама. И даже если бы вернулся — нам скоро девятнадцать, никакого пособия ты не получишь. Во-вторых, если бы я хотела возиться с младенцами, я бы поступила как ты — забеременела в пятнадцать. В-третьих, мне есть где жить, спасибо.
— Значит, семья для тебя — пустой звук, — сказала мама особенным голосом.
Я знала, что за этим последует, и поднялась, но тут дверь открылась — вошел Матей. Некоторое время он смотрел на меня молча — видимо, не узнавал. Потом наконец кивнул:
— А, явилась — не запылилась.
Я понадеялась, что сейчас он меня выгонит и разговор можно будет не продолжать. Но плохо я, оказывается, знала маминого парня.
— Что, поняла уже, что работу тебе теперь не найти? Значит, так. Жить будешь с малыми, работать с Гертой будете по очереди. Считать умеешь? Слышь, ты, отвечай, когда тебя спрашивают.
— Умею.
— Значит, будешь на продажах.
Я перевела взгляд на маму — она заискивающе улыбалась мужу. Этот взгляд я тоже хорошо знала. Таким взглядом смотрят на тех, кого думают, что любят, а на самом деле боятся и пытаются угадать их следующее движение, прочитать их намерения по взгляду, жесту, раздувающимся ноздрям. Я знала, потому что таким взглядом мы все — мама, Коди и я — смотрели на отца.
На секунду я подумала, что можно согласиться и переехать к ним — ведь мы с Коди всегда защищали друг друга, а Лира тут одна. Потом поняла, что Матей — это не мой папаша. Воевать с ним в одиночку, без Коди, я не потяну. Уж лучше держаться от него подальше, а как устроюсь — забрать Лиру к себе.
Я встала.
— Счастливо, — сказала я. — Обязательно загляну к вам, когда решу сесть в тюрьму еще раз.
Глава 11
Вызов от Боргена Кару пришел через три дня. Видимо, это время он потратил на подготовку своей операции. Мне было предложено мыть посуду на каком-то празднике — не самое плохое занятие, вот только кто реально станет ее мыть, пока Кару будет ставить надо мной свои бесчеловечные эксперименты? Я приняла вызов, получила пропуск («Ну надо же, — сказал Берт, — тебе везет! Второй вызов в Сити!») и стала ждать звонка.
Кару позвонил вечером.
— Каков план? — спросила я.
Меня немного трясло.
Эме делала вид, что не замечает меня.
— Это прием для партнеров и друзей «НейроКортИнн», — сразу перешел к делу Борген Кару. — Там будет масса народу, вам нужно просто зайти, смешаться с толпой и ждать меня. Наверху, в лабораториях, в это время никого не будет. Очень удобно.
Действительно.
— Есть одна проблема, — сразу поняла я. — Мне не удастся смешаться с толпой на приеме в Сити. Серьезно. Дохлый номер.
Кару улыбнулся.
— Удастся. Вам кое-кто поможет. Тот, кто вам сильно обязан.
— Ой, да ладно, — пробормотала Эме за моей спиной.
— Анне? — догадалась я.
— Именно.
— Чем это она мне поможет?
— Это ее забота. Просто будьте у нее дома завтра в пять.
Я кивнула. В пять.
К Анне я сумела добраться только в пятнадцать минут шестого. Пробежав через парк и стараясь не попасться на глаза патрулям, я остановилась перед домом на улице Канделя. Анне ждала меня у ворот — видимо, чтобы я лишний раз не светила свои документы.
— Быстрее, — она схватила меня за руку и потащила внутрь. — Времени в обрез.
— Верни мою куртку, — сказала я вместо приветствия.
— Позже.
Поняв, что куртка Коди цела, я немного успокоилась. А вот Анне наоборот нервничала все больше.
— Сюда, — она затащила меня в комнату, в которой я не успела побывать в прошлый раз.
Одну стену целиком занимало зеркало, другую — мониторы и какое-то оборудование. На стойке был закреплен странного вида костюм, от которого тянулись провода, и шлем виртуальной реальности.
— Волосы у тебя чистые? — спросила она.
— Да вроде, — я взъерошила отросшие пряди.
Я не успела увернуться — она тоже потрогала мою голову.
— Эй! — возмутилась я.
— Так не пойдет, — помотала она головой. — Душ вон там, — она кивнула в сторону двери в дальнем конце комнаты. — У тебя десять минут.
Раздражение сошло на нет, как только я встала под горячую воду. У нас вода из крана все еще лилась чуть теплая и все те же три часа в день. Сити эти проблемы явно не коснулись. Я вылила на себя все средства, до которых смогла дотянуться — половина из них мне была не знакома, но пахли они приятно — и вернулась к Анне в гораздо более приподнятом настроении.
Она тоже времени не теряла. В комнате появилось кресло и стол с парой десятков баночек.
— Садись, — скомандовала Анне.
Воодушевления ей было не занимать.
— И кто тебя так постриг, — бормотала она, перебирая мои волосы. — Будто ножом кромсали.
— Тюремный парикмахер, — ответила я, хотя ответа она явно не ждала. — Стилист из него так себе, надо будет пожаловаться.
— Ничего, это мы сейчас уложим.
Я сидела спиной к зеркалу и могла только догадываться, что она там делает.
— Сейчас не шевелись, — велела Анне и принялась надевать на меня что-то вроде шапочки с шипами вовнутрь.
— Это что еще за дрянь? — спросила я обеспокоенно.
Ответить Анне не успела — все шипы разом впились мне в кожу головы.
— Твою мать! — заорала я и вскочила, пытаясь стащить это орудие пыток.
— Все, уже все, дай сниму.
— Ты что, мать твою, со мной сделала?!
— Сейчас так модно, — оправдывалась Анне. — Посмотри, очень красиво получилось!
Я обернулась к зеркалу.
Волосы, зачесанные на одну сторону, были уложены волнами, корни их стали нежно-лиловыми, к середине цвет сходил на нет, и концы были все такие же бесцветно-белые.
Нет, красиво, конечно. У меня в жизни не было такой красивой прически. Но… как я буду выглядеть, когда вернусь в Гетто?
— И… надолго это? — спросила я. Кожа головы нещадно зудела, и я собрала всю силу воли, чтобы не чесаться.
— Они теперь будут еще месяц отрастать такие… За это время цвет постепенно сойдет. Тебе не нравится? — внезапно Анне растеряла свою уверенность.
— Нормально, — я пожала плечами. Спорить было поздновато. — Что там дальше в программе?
Внезапно мне ужасно захотелось
