он, не отрываясь от пергамента, на котором вычерчивал какие-то схемы. У Вириана была на удивление светлая голова: он на лету схватывал то, что я пять лет учила в университете и потом больше десяти лет оттачивала на практике. — С чего бы?
— Ну не знаю, — легко пожала плечами я. — Мало ли, какие-то споры. Конфликты.
Он нахмурился и наконец посмотрел на меня. Еще более насторожено чем тогда, когда я только подсела к нему за стол.
— Кэтэлина, какие споры между людьми и драконами? Брось говорить такое.
— А что я сказала не так?
— Не может быть никакого конфликта между человеком и драконом, — мягко, как будто объясняя ребенку происхождение дождя, произнес Вириан. — Драконы — посланники Огненного на земле, их слово для людей — закон.
Смотрел он на меня при этом так выразительно, что я закусила губу и опустила глаза. Пояснять его слова подробнее не было нужды: драконы всегда правы, даже когда не правы. У человека в споре с драконом нет шансов.
Скрипнув зубами, я сжала кулаки, пряча руки под стол.
— Вириан…
— Я не желаю тебя слушать! — отрезал он и встал. — Что бы ни пришло тебе на ум — я в этом не участвую!
— Вириан, сядь! — рявкнула я. — Мне просто нужна информация. Или я добуду ее в книгах — или узнаю от тебя. Разница только в том, сколько времени это займет.
Несколько секунд он буравил меня тяжелым взглядом, а затем опустился на стул.
— Что ты хочешь узнать?
— Есть ли у меня шанс оставить ребенка себе? — прямо и без обиняков спросила я. Если я верно разгадала тот тип людей, к которому относится Вириан, то хождение вокруг да около его только разозлит.
— Нет, — отрезал он. — Ребенок, который находится в чреве виры — собственность ее хозяина.
— А…
— Даже если отец кто-то другой, — оборвал Вириан.
Я нахмурилась. Должно было быть что-то. Какая-то лазейка.
— И что, никто никогда не пытался поспорить? Возразить? Сбежать?
Вириан посмотрел на меня удивленно.
— Ты как будто и правда была послана Огненным прямо с неба. Люди не спорят с драконами. Никогда.
— Но…
— О судьбе тех, кто пытался, тебе лучше не знать.
— А если Сорин на мне женится? — выпалила я.
— Что? — Вириан нервно засмеялся, очки его блеснули, ловя свечной свет. — Как тебе это в голову пришло?
— Просто ответь! Если я выйду замуж за герцога де Драго — мой ребенок останется со мной?
— Драконы никогда не женились на женщинах, — покачал головой Вириан. — О таком нет записей ни в книге…
— Мне плевать на то, какие записи есть, а каких нет! — воскликнула я. — Просто ответь — я смогу оставить ребенка в этом случае?
Вириан задумчиво прикусил нижнюю губу и уставился вперед. Покачал головой, как будто над чем-то раздумывая.
— Ну… Если так посмотреть… В целом… — бормотал он. — Да, ты останешься матерью ребенка в этом случае, — наконец произнес он заветные слова. — Но не как вира и не как женщина, а как герцогиня де Драго, супруга герцога и мать его наследников. Но это невозможно. Драконы не берут в жены человеческих женщин.
— Это мы еще посмотрим, — упрямо откликнулась я.
Дело оставалось за малым: мне необходимо было влюбить в себя Сорина.
Варианты, связанные с тем, чтобы снять с шеи ненавистный ошейник и сбежать в родной мир, стоит прорабатывать как резервные.
Глава 24
Наметить эту цель было проще простого, примерно как размечтаться о покупке дома на Лазурном берегу. Но как этого добиться? Как сделать так, чтобы Сорин, герцог де Драго, относящийся ко мне примерно так, как относятся к ценной племенной кобыле, захотел жениться? У меня нет никаких рычагов давления, я даже ребенком не могу его шантажировать!
Возмутительно.
Остается только единственный вариант: сделать так, чтобы Сорин искренне захотел жениться на мне. Влюбился, возжелал. Господи, какой кошмар. Никогда в жизни мне не приходилось полагаться на такие ненадежные и эфемерные материи.
Хотя, рассуждая об этом, я лукавила сама перед собой. Дело было не в ненадежности и не в эфемерности. Смешно, но даже сейчас, дожив до солидных тридцати с хвостиком и почти пережив развод, я верила в любовь. Не в то, что я когда-нибудь ее встречу, нет. А в то, что любовь, вечная и настоящая, существует. Правда, я верила также в то, что мне с ней встретиться не суждено.
Дело в том, что я не умела соблазнять мужчин. Вообще. Никак. И речь сейчас шла не о Жене, хоть воспоминания о том, что я не смогла удержать собственного мужа, не смогла понравиться ему, отзывались горечью.
Дело было в том, что я была как будто невидимой для мужчин. Даже с Аделаидой Александровной, подрагивая от страха, время от времени флиртовали адвокаты или судебные приставы, а со мной — никогда. И дело ведь было не во внешности, выглядела я хорошо. Во всяком случае, не хуже Аделаиды Александровны, которая была такой же хрупкой и женственной, как советский монумент.
Я выдохнула и несмело посмотрела на Вириана из-под ресниц. Как там мама учила? Смотреть «в угол — на нос — на предмет»? Или все наоборот? Покрутив глазами из стороны в сторону, я томно улыбнулась.
Вириан тяжело сглотнул и отодвинулся.
— Ты такой… умный, — с придыханием произнесла я и наклонилась ближе к нему.
Стратегический маневр состоял в том, чтобы обратить внимание Вирина на мою грудь. По его растерянному взгляду я поняла, что переоценила себя: все те плоскости, которые тактично можно было бы назвать женскими прелестями, были
