– Потому что вас беспокоит моя осведомленность. Вам не терпится узнать, что мне известно. Одну вещь я могу вам сообщить, миссис Константин. Ваш бывший муж с недавних пор пребывал в стесненных обстоятельствах, и вам с Альмой наверняка тоже пришлось потуже затянуть поясок…
– К вашему сведению, миссис Шапиро, после того как Нил оставил меня, я весьма разумно распорядилась своими средствами, вложив их в ценные бумаги. И этих доходов, вкупе с моей бухгалтерской зарплатой, вполне достаточно для безбедной жизни. И чтобы уж закрыть эту тему, скажу: последние четыре года я не брала у Нила ни цента.
– Да, знала. Но он никогда не играл по-крупному.
– В прошлом году Нил занял десять тысяч долларов у Билла Мерфи, чтобы покрыть карточный долг.
– Десять тысяч? Нил?.. Вы уверены?
– Совершенно.
– Но почему он не обратился ко мне? Я бы с радостью его выручила.
На это у меня не имелось ответа. Да Луиза его и не ждала.
– Мы ведь оставались друзьями, – с грустью продолжала она. – Нил мог бы попросить деньги у меня.
Казалось, она на мгновение забыла, что не одна в комнате. Пришлось напомнить о своем существовании:
– Миссис Константин, хочу дать вам совет, который вы наверняка отвергнете, но надеюсь, вы все же подумаете над моими словами. Ради самой себя… и ради Альмы… Отсутствие у вас алиби вовсе не означает, что вас непременно обвинят в убийстве. Необходимо гораздо больше доказательств. Гораздо больше, поверьте. Однако ложь, посредством которой вы пытаетесь себя обезопасить, идет лишь во вред. Особенно после того, как швейцар признался, что вы шантажом заставили его солгать.
– Повторяю еще раз: мы с Альмой в тот вечер ходили в кино и к полуночи вернулись домой, где оставались до утра. Подтверждает наши слова этот пьяница или нет, значения не имеет.
Сознавая, что коса нашла на камень, я попрощалась и ушла. И очень вовремя – наверняка через минуту-другую Луиза Константин сама попросила бы об этом.
Глава двадцать пятая
Похоже, я выжала из истории со швейцаром все, что могла. По крайней мере на данный момент. Возможно, Тиму Филдингу больше повезет с этими упертыми дамочками, но сильно сомневаюсь. В любом случае наступил мой черед поделиться сведениями. Вряд ли он обрадуется, если узнает о ложном алиби от кого-нибудь другого.
Вернувшись домой, я сразу же позвонила Тиму. Впрочем, от моей новости он не пришел, что называется, в бешеный восторг.
– Из твоих слов следует, Дез, что теперь у меня на двух подозреваемых больше, чем было вчера. Отлично!
– Я думала, ты скажешь спасибо за эти сведения, – обиженно буркнула я.
– Ты права. Извини. Просто мне больше по душе, когда круг подозреваемых сужается. Но все равно спасибо. Без всяких шуток. – Последовала пауза. – Ну надо же! – добавил Тим со смешком и повесил трубку.
После всех событий этого суматошного дня я была слишком взвинчена, чтобы думать об ужине. Но аскетический образ жизни не для меня – все обычно заканчивается адской мигренью. Так зачем напрашиваться на неприятности?
Словом, я приготовила себе омлет, предварительно покидав в сковородку то, что нашла в холодильнике: болгарский перец, помидоры, зеленый лук, швейцарский сыр, генуэзскую салями и остатки пармезана. Знаете, получилось совсем неплохо! А может, это мне с голодухи так показалось…
Доев омлет и выпив вторую чашку кофе, я задалась вопросом: что делать с объяснениями Билла Мерфи? Верю я им или нет?
Не вызывал сомнений тот факт, что его часы и в самом деле были в починке. Но потерять целых два часа и даже не заметить этого? А вернувшись домой, не обратить внимания на время? Ну извините!
С другой стороны, я за вкусной едой тоже обо всем на свете забываю. Так что вполне возможно, что Билл мирно сидел в пивнушке, потягивал один стаканчик за другим, решал с приятелями мировые проблемы и даже не думал о времени… Кроме того, если у меня на кухне висят часы, это вовсе не означает, что все нью-йоркские кухни оснащены настенными часами. Во всяком случае, это легко проверить…
Нет! О чем я только думаю?! Больше и близко не подойду к квартире Билла Мерфи! Да и кто сказал, что, если в помещении есть часы, на них надо обязательно смотреть? Хотя, вообще-то, это естественно…
Все ясно. Этот несносный человек определенно мне лгал. А может, и нет… Что, если я пытаюсь убедить себя в его лживости только потому, что мне очень хочется ему верить? Господи, просто замкнутый круг какой-то!
Я почувствовала, что подлая мигрень все-таки подбирается ко мне, и, дабы отвлечься, включила телевизор. Попрыгала по каналам, но выбор был никудышным, и я остановилась на «Золотых девушках». Похотливые дамочки, как обычно, рассуждали о сексе. Бриджит разглагольствовала о чем-то совершенно непристойном, а Софи вставляла остроты, которые, на мой взгляд, даже в наши дни поголовной распущенности нельзя безнаказанно произносить в эфире…
Очнулась я в восемь утра. На телевизионном экране вовсю разворачивалось утреннее шоу. Половина моего бедного тела угрожающе свисала с дивана, шея вывернулась под немыслимым углом… Неужели в таком положении я провела всю ночь?! Странно, но уставшей я себя совсем не чувствовала. Наверное, мне просто очень хотелось забыться, чтобы окончательно не спятить на почве расследования. Да и скабрезные шуточки похотливиц из «Золотых девушек» наверняка способствовали здоровому сну.
После теплого душа и аскетичного завтрака я набрала номер Эллен. Будем надеяться, что она уже встала. В любом случае, ждать я не собираюсь.
– Ну? – спросила я, как только Эллен сняла трубку.
– Тетя Дез?
– Угу.
– А я как раз собиралась тебе звонить, но боялась, что слишком рано.
– А я думала, что ты еще спишь.
– Ох, я почти не спала. Вскочила ни свет ни заря…
– Ну, рассказывай!
– Все чудесно! Он такой замечательный…
– Куда вы ходили?
– Сначала пообедали в Гринвич-Виллидж, в потрясающем итальянском ресторанчике, называется «Эннио и Майкл». Там подают самую лучшую телятину по-соррентски. Это, знаешь, мясо с…
– Про меню расскажешь потом! Переходи к главному блюду.
– Тетя Дез! – взмолилась Эллен.
– Шучу-шучу. Что вы делали после обеда?
– Пошли смотреть «Красотку». Восхитительный фильм!
– А потом?
– А потом ненадолго заглянули к Гербу домой. У него потрясающая квартира с двумя спальнями!
– Понятно.
– Нет-нет, ничем таким мы не занимались.
