теперь сбегай на свое сидение, моя Валькирия, сегодня нет павших в бою.
И рассмеялся от сравнения. В ответ Люция тоже рассмеялась, звонко и непринужденно.
***
Вычисляю где ты —
Очень даже хорошо,
Никаких запретов.
И ни грамма за душой,
Если хочешь это,
Значит, ты уже большой.
"Фонари" ("Город 312")
Валькирия*- дева воительница в скандинавской мифологии, кружа над павшими воинами решает кому суждено попасть в небесный чертог.
Глава 25
МАЛЕНЬКИЕ ШАГИ
Мусульманин, верный себе и обещанию, доставил пассажирку к дому.
— Давно ты переехала в квартиру? — затягивал расставание Селим.
— Полтора года назад. С родителями жить уже невозможно, да и из центра ближе до работы. Я сейчас штатный специалист.
— Одна живешь? — он все еще боялся, что имеется конкурент.
— С Анной. Она на последнем курсе мединститута. Решила стать провизором. Получив первый опыт в больнице в роли медсестры, так офигела от обстановки и обязанностей, что бросила потуги лечить людей, — с улыбкой призналась, откинув голову на сиденье.
— Ха, теперь она их морить химией будет.
И лукаво подмигнул. На что Люция от души расхохоталась. Второстепенная тема расслабляла обстановку.
— Ты зайдешь? — она не могла не пригласить, даже если могло показаться с намеком на большее. — Я сварю кофе или твой любимый чай.
Селим долго смотрел в ее лицо, пытаясь понять, насколько искренне ее желание видеть его на своей территории. Не найдя лицемерия, согласился.
После того гостеприимства, что оказала ей семья Мансуровых, ее кофе выглядело смешной платой, хотя и она сейчас давалась с трудом.
Квартира встретила орущей кошкой и теплом, после уличной прохлады быстро обволакивая комфортом.
— Шагри, замолкни, веди себя прилично, — хозяйка обратилась к кошечке, пригладив по головке. — У нас гость.
Как будто кошка все понимала и перестала мяукать, вперив взгляд на вошедшего, приблизилась и понюхала обувь.
— Селим, открой шкаф, вешалки там, — объяснив, пошла на кухню.
— Странное имя у животного. Но у тебя во всём смысл, ведь так? — гость снял пальто, оставшись в тонком вязаном свитере, прошел в обеденную зону.
— Угадал. Это все французская тематика. Сhat gris — кошка серая.
Имя соответствовало дымчатой мяучке. Не присаживаясь, он оглядел ее жилище. Ощущался свежий ремонт и налет женской заботы. Кружево на окнах, живые цветы в горшках, прихватки и полотенца. Над столом картина Раймонда Кэмпбелла "Винные натюрморты". Усмехнулся над ней.
— Что смешного?
— Это как напоминание не пить или таким образом у тебя каждый день стабильный бокал красного?
— Ха-ха, нет, ее привезла сестра с Эрмитажа, там проводился какой-то конкурс, она выиграла и это полотно обрело дом.
Люция намолола кофе и поставила турку на плиту. Пока варился, она наблюдала за гостем, попутно доставая продукты на бутерброды.
— У меня ничего особо нет тебе предложить, сегодня мы не ждали гостей, — намекая, что он, как сосулька с крыши упал на нее, неожиданно и болезненно.
— Не переживай, ведь мы плотно обедали в “Маяке”, просто кофе достаточно.
Он так и стоял, опираясь о край столешницы, пока хозяйка хлопотала, ощущая себя конкистадором. Селим не планировал сегодня попасть к ней в обитель, как и в постель. Слишком далеко и давно разведены их мосты. Понадобится прилично сил и терпения, чтобы их реконструировать.
" Как интересно он смотрится на моей кухне и как неожиданно, никогда бы не подумала, что он здесь окажется" — не верилось вообще, что этот мужчина вновь появится в ее жизни. Да еще так спонтанно.
— Садись уже, не стесняйся, — и стала разливать кофе по чашкам. — Сахар и молоко?
— Только сахар и то чуть. Чёрный хочу. (" А еще тебя, голую и трепетную на этом столе“), — мысленно дополнил.
Люция как будто прочла его мысли, порозовев, уткнула взгляд в кружку. Молча потягивали терпкий ароматный напиток, так напоминающий о востоке, страсти, обладании.
— Хочешь халву, она дополняет кофейный вкус? — надо было что-то говорить, разрядить напряжение.
Он помотал головой в стороны.
— Тебя хочу, — одними губами произнес.
Девушка зажмурила глаза, решив, если не видит его, то он пригрезился. Он тихо рассмеялся.
— Я все еще здесь, — потянулся к ее свободной руке, сжав четыре пальчика.
Она не отняла. Смотрела на эту крупную мужскую ладонь, покрытую тёмными волосками, механические часы с металлическим браслетом, плотно обхватывающим его широкое запястье. Эти руки две недели сводили ее с ума в той прошлой жизни и долгое время во снах и мыслях. А сейчас они были так близко и волнительно. Она изголодалась по этому человеку, по оргазмам, что доставляла не сама себе, по состоянию быть кому-то необходимой и важной. Селим прочел в ее глазах согласие, метнувшись, встал за спиной. Наклонился, вдыхая аромат ее волос.
— О, Боже, этот запах, я не мог его забыть, — и стал перебирать пряди, освобождая от заколки.
Люция откинулась назад, позволяя себя порабощать его рукам, застонала. Селим, оставив волосы, схватил за талию, приподнял со стула и развернул к себе лицом, прижимая своим бедром ее к столу. Ее руки тоже не давали покоя. Гладили плечи, спину, шею и волосы.
— Селим, — взмолилась она, то ли призывая, то ли предупреждая.
Он не отвечал, присев на корточки, гладил икры, бёдра через капрон колгот, дойдя на края юбки, начал сдвигать ткань в гармошку стягивая всю до талии.
— Как же я мечтал обладать тобою на столе, даже представить не можешь сколько раз! — выговорил на одном дыхании, что все больше учащалось.
Она отвечала только податливостью и коротким словом ”да“.
— Хочу раздеть тебя, ты не против? — она лишь промычала в ответ, согласная на телесный пир.
Подхватив под лопатки одной рукой, начал стягивать чулочное изделие, попутно лаская кожу ног. Люция помогала, с радостью откинув их с ноги сторону. Селим приложил горящую ладонь на выступающий холмик у развилки бедер.
— О, Селим, так
