краям имеются большие трещины, но других видимых следов использования нет. Я не уверена, что это за место, но я знаю, что никуда не уйду.
Не сейчас.
Кэш обнимает меня сзади, заставляя повернуться лицом к воде, а затем задирает моё платье.
— Ты дразнила меня весь вечер. — выдыхает он мне в шею.
Мурашки пробегают по моей коже, когда он большим пальцем касается края моих трусиков. Он забирается в них, скользя по моей коже своими грубыми руками.
Я таю, готовая сдаться, прижимаясь к его твердой, точечной груди. Он поднимает мое платье, пока оно не собирается под грудью, после обхватывает ладонями мою киску, играя с моими складочками, как будто его пальцы — еще один поводок, направляющий мою душу.
Я не знаю, кто такой Кэш и почему он так со мной поступает, но когда он нажимает на мой клитор, мне становится все равно. Его ногти впиваются в мой чувствительный комочек, с острой, жгучей болью, пока я не даю ему то, чего он хочет. Я стону.
Он кусает меня за шею через кружевное ожерелье и напряжение поднимается по спирали к моей голове, спускаясь к пальцам ног волнами боли и удовольствия.
Я ненавижу его, напоминаю я себе. Я ненавижу его. Он худший. Он враг.
— Ты… — заикаюсь я. — Ты…
— Все под контролем. — говорит он. — Я знаю, чего ты хочешь, Ремеди, и я собираюсь дать тебе это. Все, что тебе нужно сделать, это приползти ко мне.
Мои брови сходятся на переносице, но он шепчет мне на ухо, звук успокаивающий, как плеск океанских волн о скалы.
— Я собираюсь заставить тебя кончить так сильно, что ты забудешь, кто ты такая, как ты и просила. — говорит он. — Доверься мне.
Я заставляю себя закрыть глаза и покачать головой, но это только для вида. Я чертовски сильно хочу всего, что он может мне дать, и я верю ему. Всем своим сердцем и душой.
Но я не могу позволить ему вот так взять меня. Он причинил боль Дженне, и она не будет свободна, пока он не окажется в тюрьме или в земле. И поскольку она не может противостоять ему, это я должна бороться с ним за нее.
Но что, если он ничего ей не сделал? Что, если есть другая часть истории, о которой я пока не знаю?
«Такой человек заслуживает смерти.» сказал он.
И это звучало так, будто он был совершенно серьезен. Словно он хочет убивать людей, подобных моему отчиму.
«Они жалки» сказал он.
«Они сделают все, чтобы выжить.»
На что способен Кэш? Я моргаю, глядя на него, пытаясь сопоставить все, что Дженна рассказала мне о мистере Уинстоне, с Кэшем.
Он хочет, чтобы я звала его Кэш, но настоял, чтобы Дин и Дженна называли его мистер Уинстон. Он шлепал Дженну за малейшие промахи.
Но меня?
Он поставил меня перед выбором: тюрьма или он. Затем он заставил меня умолять об этом и заставил меня полюбить это.
Он шлепает меня по голым бедрам, и я вскрикиваю, боль пронзает меня насквозь.
— Вот ты где. — говорит он, рыча мне на ухо. — Не смей больше так меня бросать. Твой мозг работает где-то в другом месте, и я клянусь, что если боль будет приковывать тебя ко мне, то это то, что ты получишь.
Мое тело дрожит от нервов и вожделения, и я неосознанно прижимаюсь к нему еще ближе, его член подергивается у меня за спиной.
— Ты принадлежишь мне, Ремеди. С того дня, как я впервые увидел тебя, и до твоего последнего вздоха. Ты. Моя.
Мои внутренности скручиваются, когда он массирует мою киску и грудь жесткой хваткой, как будто выжимает из меня жизнь. Давление внутри меня нарастает, как в кастрюле с кипящей водой.
Он отодвигает мои трусики в сторону и выжимает из меня все ощущения, я едва стою на ногах.
— Кэш. — шепчу я.
Что-то твердое, похожее на воск, щекочет мне ухо, и я отшатываюсь в сторону, но Кэш сжимает мое горло, удерживая меня неподвижно, пока засовывает его мне в ухо. С той стороны исчезает весь шум.
— Что ты делаешь? — спрашиваю я, мой голос в голове звучит громче, теперь, когда у меня есть только одно ухо.
— Лишаю тебя способности слышать и видеть. — говорит он.
Что, черт возьми, происходит? Меня это не устраивает. Мои губы дрожат.
— Но я думала, ты просто хотел, чтобы я ползала?
— И ты это сделаешь.
Злая усмешка расползается по его губам. Его взгляд скользит вниз к моей груди, покрытой красными отпечатками от его сильных рук. Потом его взгляд возвращается ко мне.
— Ты думала, что так легко отделаешься, маленькое лекарство?
Он затыкает мое второе ухо, и внезапно все становится приглушенным, как будто я погребена под землей. Океан яростно разбивается о скалы, но я ничего не слышу. Без единого звука мое сердце учащенно бьется, и меня охватывает тревога.
Предполагается, что я должна любить свою семью и доверять ей. Предполагается, что я выйду замуж за кого-то вроде Дина. Предполагается, что я ненавижу Кэша. Я не должна позволять ему лишать меня слуха и зрения. Мне нужны мои чувства. Мне нужно запереть все двери, отгородиться от всего. Чтобы всегда знать, что происходит. Так ты остаешься в безопасности. И по какой-то причине я продолжаю пускать Кэша внутрь себя.
Мое сердце вибрирует в груди, с каждым ударом ускоряясь, и мое дыхание прерывается, сильно отдаваясь в ушах теперь, когда все приглушенно.
Слова Кэша растворяются в глубоких тонах, каскадом пронизывающих меня. Он жестом просит меня поднять руки, затем приподнимает мое платье по бокам, пока не стягивается его с меня. Платье падает на асфальт, затем кружевное колье и мой лифчик тоже. Он цепляет большими пальцами мои трусики, стягивая их вниз, пока сам не оказывается на коленях.
Его язык кружит вокруг моего клитора, заставляя мои внутренности гореть от желания. Время от времени он покусывает мою нежную кожу, напоминая мне о боли, которую он может мне причинить. Огонь горит в его глазах, заставляя меня остановить его. Притворяться, что я этого не хочу.
Но я не дала ему выпить яд, и теперь, с каждым движением его языка, я знаю, что никогда не смогу убить его вот так. Мои колени подгибаются под давлением, и он хватает меня, поддерживая. Его губы раздвигаются, обнажая зубы, но это не улыбка. Это демонстрация превосходства, что он полностью контролирует меня.
Как только я обретаю устойчивость, он встает и достает
