что это Елисей говорит, но откуда ему тут взяться? Распахиваю глаза.
Глава 12. Почта
Открываю глаза и вижу Серафиму Трофимовну.
— Ну вот, наконец-то, — всплескивает она руками. — Очнулась, красавица.
Непонимающе на неё смотрю. Голова болит и всё кружится перед глазами. Узнаю комнату в её доме, я лежу на диване под одеялом, на моем лбу мокрый холодный платок. Хочу что-то сказать, но вместо этого из моих уст вырывается стон, словно мой голос ещё не до конца проснулся. Губы горят, ощущая горячий поцелуй Елисея из сна.
— Мы уж не знали, что с тобой делать, — ворчит Серафима Трофимовна. — Кабы не… то всё бы, пропала девка… — немного сбивчиво заканчивает она.
— Если бы не что? — мгновенно подхватываю я.
— Да так, ничего, пустяки, — отмахивается она.
— Если бы не Акулина Моревна? — подсказываю я.
— Да-да, — подхватывает Серафима Трофимовна, но я чувствую, что она что-то не договаривает.
— Ещё я помню, что встретила там отшельника, он сказал, что-то про истинный месяц? Что за истинный месяц? — спрашиваю я.
— Истинный, потому что самый что ни есть настоящий, правдивый, — отвечает она.
Ничего не понимаю, а что есть ещё и ложный месяц? Убираю с головы платок и резко сажусь, удивленно на неё смотрю. Она вдруг вскакивает с места, переводит тему.
— Ну, нельзя же так делать, — вдруг резко кричит она, что я аж вздрагиваю от неожиданности. — Что за молодежь пошла, лезут без спросу куда ни попадя! Одна об веретено укололась, другой яблок запретных накушался.
— Каких яблок? — не понимаю я и вдруг вспоминаю яблоню во дворе, где я хотела достать яблочки, — в вашем огороде?
— В моем, в моем, в чьем же ещё? Только у меня и растут, — кивает Серафима Трофимовна. — Друг твой, Игорь. Взял без спроса и нарвал яблочек, пока мы с тобой к Акулине Моревне ходили. Они же не простые у меня, а молодильные.
— И что? — не понимаю я.
— Как что? Всё! — фыркает Серафима Трофимовна, — младенец он теперь.
Не верю в её слова, смеюсь.
— И где он тогда?
— Отдала. Не в мои года об младенцах заботиться, — отвечает Серафима Трофимовна.
Нервно сглатываю, оглядываюсь, у печки больше не стоит его раскладушка и рюкзака нет.
— Вы шутите?
— Какие уж тут шутки, — отмахивается Серафима Трофимовна, вскакивает со стула и идет вон из комнаты. — Чай пить будешь? — бросает мне.
— Угу, — киваю я и спускаю с постели ноги. Осознаю, что я не ела с завтрака весь день и желудок напоминает мне об этом. — А как я здесь оказалась?
— Так принесли тебя, не у Акулины Моревны же оставлять, — качает головой Серафима Трофимовна, — Кики, конечно, баба добрая, но даже и я на ночь у неё не осталась бы.
Почему-то от её слов мне становится как-то нехорошо, а я и так напугана до ужаса всем происходящим. И ещё больше хочется покинуть это странное место и вернуться поскорее домой. Рассказать родителям Олеси и Игоря, и пусть они сами разбираются и ищут своих детей, а я лишь хочу попасть домой, завернуться в пушистый плед и с чашкой какао засесть за любимую книжку и забыть обо всем этом.
Серафима Трофимовна исчезает за печкой, ставит чайник, а я тянусь за своими джинсами и только сейчас замечаю, что мой палец обмотан бинтом.
— Не трогай его, — говорит Серафима Трофимовна, выглядывая из-за печки, — там травка приложена особая, развяжешь — всё распадется. Пускай заживает.
— Угу, — киваю я.
За окном темно, на столе горит тусклая керосиновая лампа, но её света хватает, чтобы разглядеть резную этажерку в углу, а на ней старинные часы с толстым выпуклым стеклом. Стрелки показывают без четверти двенадцать.
— Я так долго проспала, уже полночь? — удивляюсь я.
— Ты уж ровно целую неделю лежишь без чувств, — говорит Серафима Трофимовна, внося в комнату поднос с чайником, двумя кружками и пачкой печенья.
— Как такое может быть? — удивляюсь я.
— Ну а как же, ты же прялкой укололась, — вздыхает Серафима Трофимовна, — это так просто не проходит. Мы уже думали, что не очнешься.
Нервно сглатываю и кутаюсь в худи. Подсчитываю в уме — несколько дней на пожне, потом в лесу, неделю здесь, получается больше двух недель прошло с того дня как мы уехали. Вспоминаю о нелепой дате на табло, нет, это наверняка мне приснилось, не может быть уже ноябрь, ну никак. И отшельник со своим месяцем. Тру лоб, нет это просто сон и всё. Очередной кошмар. В любом случае нас, наверное, уже потеряли и повсюду ищут. Аня и Кирилл, конечно же, благополучно добрались до дома и рассказали всем, где мы остались, и меня скоро найдут. От этой мысли становится теплее на душе.
— Садись чай пить, тебе сейчас как раз нужно выпить кружечку горячего сладкого чая, чтобы силы появились, — зовет меня Серафима Трофимовна.
— Угу, — бурчу я.
Натягиваю джинсы и сажусь за стол, голова кружится, и я чувствую, что безумно проголодалась.
— Завтра на почту пойдешь, — говорит Серафима Трофимовна, разливая чай. — А то как же, работать нужно, уже Корней Иваныч приходил, справлялся, почему не выходите на работу, — докладывает она. — Письма разносить будешь. Не даром же я кормить тебя буду.
— А кому вы Игоря отдали?
— Так Корнею Иванычу и отдала, он пристроит, — отвечает Серафима Трофимовна.
— А расколдовать Игоря никак нельзя? — ворчу я. Даже смешно это как-то звучит: «расколдовать».
— Нет, что я тебе колдунья какая-то, раз у меня яблонька такая в огороде растет? — смеется Серафима Трофимовна. — Всё в порядке с ним будет, не переживай. Вырастет снова.
Судорожно сглатываю. И что я потом его родителям расскажу, когда меня найдут? Мол, поел ваш сыночек молодильных яблок и снова младенцем стал, а потом его усыновили какие-то неизвестные люди?
Смотрю, как она распаковывает пачку печенья. Обычное, магазинское. Замечаю на упаковке проштампованную дату изготовления, недавнее совсем и месяца не прошло. Откуда оно взялось, если к ним продукты только раз в год по зимнику привозят? Но вслух ничего не говорю, делаю вид, будто не обратила внимание. Угощаюсь печеньем, а про себя думаю, ой, врет же мне тут Серафима Трофимовна, про всё врет и что-то в этом поселке нечисто. Нужно получше приглядеться и всё тайком разузнать, а ей показывать нельзя, что я заметила нестыковку, не то начнет всё скрывать от моих глаз.
После чая укладываемся спать. Несмотря на то, что я только что со сна, меня всё равно клонит. Ну, а что ещё делать в полночь? Засыпаю быстро, но просыпаюсь примерно через час и
