я — Анэ. Наши родители умерли рано, и всю свою любовь дедушка перенес на нас.
Я была совсем маленькой, когда дедушка очень серьезно поссорился с Марийкой. Вот как это случилось.
Дедушка помнил десятки удивительнейших историй и часто рассказывал их Марийке зимними вечерами, когда за стенами нашей юрты в густой темноте металась и ревела пурга. Я и Никулка обычно спали, а Марийка жадно слушала дедушку. На его лице темнели глубокие морщины, а белые волосы спускались почти до самых плеч. Марийка проводила рукой по его мягким шелковистым волосам и просила:
— Пюрыс-ики, расскажи что-нибудь…
У дедушки был низкий глуховатый голос. Не выпуская изо рта трубки, он рассказал о том, что где-то далеко-далеко, за облаками, живет могучий Торум — самый главный из богов. Старшего сына Торума зовут Кан-ики. Он живет на берегу черного озера. Захочет Кан-ики, и у людей будет много болезней и горя. Захочет — и все будут здоровы.
Дочь Торума, красавица Чарос-най, живет на самом крайнем севере, в том месте, где море становится огненным. Чарос-най повелевает реками. По ее приказанию вода в реках прибывает и убывает.
А меньшой сын Торума, Вонт-ики, поселился в верховьях Оби, где эта великая река еще течет, как ручеек. От меньшего сына Торума зависит успех на охоте. Вот почему, отправляясь на промысел, охотник готовил какой-нибудь дар для Вонт-ики, выносил его в лес и, кланяясь, говорил:
— Возьми, Вонт-ики, мой дар и дай мне хороший промысел!
Марийка любила слушать рассказы дедушки, но тут у них вышла размолвка. В это время Марийка уже училась в нашей поселковой школе, прочитала много книг из школьной библиотеки, от которых мир становится яснее.
И вот Марийка не удержалась и прервала рассказ дедушки:
— Пюрыс-ики! А ведь старые охотники напрасно просили Вонт-ики, чтоб охота была удачной.
Дедушка умолк и озадаченно вынул изо рта трубку.
— Почему, Марийка?
— Потому что никакого Вонт-ики нет!
Дедушка закашлял. Он кашлял долго, не глядя на Марийку и сердито взмахивая трубкой. Наконец он спросил: — Кто это тебе сказал?
— Учительница.
— Она ничего не знает, ваша учительница! — вдруг закричал дедушка. — Она только портит детей в поселке! Она накличет на нас беду!
Марийка с негодованием взглянула на дедушку: он осмелился обидеть чудесную учительницу, любимую Анну Андреевну, знавшую все на свете! И впервые в жизни Марийка заспорила:
— Нет, дедушка, наша учительница знает очень-очень много!
Никогда раньше добрый дедушка не сердился на Марийку. Но на этот раз он разгневался не на шутку. Она ушла к подружке и проплакала полдня. А вечером к ней пришли подружки, и Марийка прочитала им свои новые стихи. Всю душу излила она в этих стихах:
Бедные ханты боялись Торума —
Злого и грозного, страшного бога.
Трудно жилось нам когда-то с Торумом,
Голод жестокий и много болезней
Он посылал к нам зимою и летом.
Вдруг, будто гром, над тайгою пронесся
Голос могучий, веселый и звонкий:
«Мы к вам на помощь идем, наши братья!
Мы вам поможем зажить без тиранов,
Солнце зажжем над тайгою высоко!»
Партия Ленина шла к нам на помощь,
Солнце зажгла над тайгою высоко!
Было уже поздно, когда Марийка вышла из юрты подружки. Она сделала шаг в темноту и вздрогнула, увидев знакомую сутуловатую фигуру. Не отвечая на робкие приветствия подруг Марийки, дедушка сурово сказал:
— Иди домой… Но знай, что ты мне больше не внучка!
Марийка догадалась, что он слышал ее стихи. С того дня они жили, как чужие.
У Марийки началась своя особая жизнь. Как-то она сказала Анне Андреевне, что хочет стать учительницей. Колхоз помог ей уехать в Ханты-Мансийск. Сама Анна Андреевна собрала Марийку в дорогу.
Дедушка не вмешивался в решение внучки. В тот день, когда сестра уезжала, он прихворнул. Но я и Никулка видели, как он, не отрывая взгляда, следит из постели за Марийкой, укладывающей вещи. Когда все было собрано, мы вышли на улицу. Марийка расцеловала нас, и в эту минуту мы услышали голос дедушки:
— Марийку… дай мне то, что ты читала… тогда…
Марийка поняла, что он говорит о ее стихах. Она торопливо отыскала заветный листок и молча протянула его дедушке.
С тех пор прошло много лет. В Ханты-Мансийске Марийка окончила среднюю школу. Потом она училась в Тюмени в педагогическом институте и вскоре после Великой Отечественной войны получила диплом учительницы.
За все годы, пока Марийка училась в Ханты-Мансийске, мы ни разу не виделись с ней, только переписывались. Когда я сообщила ей, что наш дедушка ослеп, не может больше охотиться и только вяжет рыбацкие сети и дает советы молодым рыбакам, Марийка сразу же приехала домой и не узнала своего поселка!
Ни одной дымной юрты! Высокие дома со светлыми тесовыми крышами стояли на высоком берегу Чуика. Солнце сверкало в стеклах широких окон школы.
На пороге школы Марийку встретила Анна Андреевна, наша добрая, постаревшая учительница.
— Какая ты стала большая и красивая, Марийка! — воскликнула Анна Андреевна.
— Где мне теперь искать наш дом? — взволнованно спросила Марийка.
— Все покажу, дорогая… Но зайдем сначала в школу. Сегодня у нас большое торжество!
Жители поселка пришли на утренник, посвященный окончанию учебного года. Дети читали стихи. К столу подошла девочка с тугими черными косичками. В руке она держала лист бумаги.
— Можно и мне продекламировать стихотворение? — спросила она.
— Конечно, — улыбнулась учительница.
Девочка отбросила за плечи косички и начала:
Бедные ханты боялись Торума —
Злого и грозного, страшного бога.
Трудно жилось нам когда-то с Торумом…
Марийка смотрела на девочку широко открытыми глазами: та читала ее стихи!
Партия Ленина шла к нам на помощь,
Солнце зажгла над тайгою высоко…
В зале раздались аплодисменты.
Марийка сорвалась с места.
— Анэ! — воскликнула она.
Ну, конечно, это была я. Мы горячо обнялись.
— Сестричка, где ты взяла эти стихи?
— Мне дал их дедушка… — отвечала я, задыхаясь от радости. — Он говорит, что это очень хорошие, правильные стихи…
Так помирились Марийка и дедушка.
Вскоре я уехала в Ханты-Мансийск к Марийке, где она работала в средней школе. Про себя я твердо решила стать, как и она, учительницей. Это было год назад…
III
Долго-долго дедушка, Никулка и я сидели возле чума на обрубке ствола.
