расхохоталась вашей подруге в лицо, так дерзко и грубо, что не хотел бы я оказаться на ее месте…
— Я все равно не поняла. Что там случилось?
— Ваша подруга…
— Ее зовут Нина.
— Так вот, Нина сначала тихо говорила что-то нашей «звезде», видимо, о чем-то ее просила, на что та и начала хохотать как сумасшедшая. Она прямо-таки уничтожала ее своим гомерическим хохотом… Нина вынуждена была просто убежать.
— Записи того дня у вас, конечно же, нет…
— Нет, точно нет. Это был обычный вечер. И вот спустя несколько дней…
— Подождите. Как была одета Нина?
— Она, кстати говоря, была в том же черном платье.
— И они пришли вместе?
— Да.
— И что дальше? Извините, что перебила…
— Так вот, спустя несколько дней гляжу, она снова пришла. Да только выглядела она, говорю же, какой-то словно пришибленной… На нее все мужчины смотрели, просто глаз с нее не сводили, но она их не замечала. И я вдруг понял, зачем она пришла — она ждала Анну Вечер.
— И?
— Ее не было тогда. Вот, собственно, и все, что я могу вам рассказать об этой женщине. Думаете, она… того? Влюблена в женщину? Она лесбиянка и боится признаться в этом мужу?
— Да я ничего такого сказать не хочу… Но вы увидели эту сцену именно в таком ключе… Нину отвергли, правильно я поняла?
— Похоже на то.
— Ладно, давайте я посмотрю запись с того литературного вечера…
Бармен отправил Жене ссылку на видео, и она, пошатываясь, пошла к своему столику.
— Ну, наконец-то! — воскликнул Петр. — Садись, Женечка, салаты уже принесли!
Но Женя, чувствуя, как начинает шуметь в голове, торопилась поскорее открыть видео. То и дело касаясь экрана телефона мизинцем, она прокручивала видео в поисках женщины в черном платье.
И нашла ее… И потом еще и еще. Да, она на самом деле сидела на стуле и слушала, как читают стихи. Ни с кем не разговаривала, но время от времени смотрела в сторону входа. Потом появился Владимир… И больше рядом с ней никого уже не было. Несколько секунд она задержалась на экране крупным планом, прошла совсем близко мимо оператора, который снимал это видео, и Женя несколько раз пересмотрела эти кадры. Да, на самом деле очень красивая молодая женщина, как актриса. Чудесная, восхитительная! И платье на ней сидит идеально.
И тут Женя заметила светлое пятно на ее груди… Увеличила, рассмотрела: брошка. Возможно, золотая. Да, наверняка золотая. Не стала бы Нина украшать себя дешевкой.
Что это? Золотая устрица? Женя не заметила, как рассмеялась своему нелепому предположению.
Но нет! Это была не устрица. Стрекоза! Словно настоящая солнечная стрекоза с длинными тонкими, из золотого кружева, крылышками и тельцем-палочкой. Изображение не четкое, конечно, но уж контур стрекозы разобрать можно было.
— Что ты там смотришь? Женя, ау! Принесли твой салат с рукколой!
Женя посмотрела на Наташу. На Петра. Оглянулась, как если бы возможно было увидеть здесь, в этом чужом для нее городе, в этом кафе родных и брошенных ею людей, Мишеньку и Бориса. Она не понимала, что это алкоголь, растворившийся в крови, уже завладел ее сознанием и телом.
— Что я делаю здесь? — спросила она, чувствуя, как и Наташа, и Петр куда-то уплывают в сторону, вместе с лампой и стульями, тарелками с закусками и бокалами…
Последнее, что она услышала перед тем, как погрузиться в тяжелый, обморочный сон, был голос бармена, который рассказывал кому-то про какую-то тетку и Роберта.
20. Октябрь 2023 г.
Виолетта Пескова
Я снова собралась идти в полицию. Демонический образ Тамарки с каждой минутой дополнялся в моем сознании все новыми и новыми криминальными деталями. Но главным мотивом моего похода к участковому была предполагаемая связь между двумя убийствами: моего друга Ромы и неизвестной мне постоялицы Тамарки — Нины.
Я не знала, как именно были связаны между собой и эти люди, и убийства, но и в совпадения такие я тоже не верила. Самым неприятным, помимо самой встречи с представителем закона, была убийственная для меня версия любовной связи между Ромой и этой Ниной.
Что, если Ромка находился в связи с этой женщиной, а Тамарка, которая, просто предположим, была влюблена в него, приревновала его к ней и убила? Но перед этим отравила и его самого? Но в этом случае какие же нешуточные, просто-таки пламенные страсти бушевали прямо у меня под носом, а я ничего и не подозревала, не замечала! Версия была так себе, я это понимала, но озвучить ее участковому я была обязана. Хотя бы ради Ромки. Пусть убийца ответит за свои злодеяния.
Но пока я добиралась до Рублевки на такси, меня вдруг охватило беспокойство совершенно другого толка: а что, если этот участковый, выслушав меня, воспримет мой визит совсем иначе и решит, что это я всех попереубивала? Ведь все охранники знали, что у нас с Ромой отношения, что мы собираемся пожениться. К тому же следователю, который ведет дело по Ромке, известно о том, что я приходила к нему, я же сама ему все и рассказала. То есть могла его отравить.
Я была на полпути, когда мне позвонил человек, представившийся следователем Павлом Николаевичем Журавлевым, и попросил подъехать к нему в отдел.
Я обмерла. Ничего себе! Ехала заложить Тамарку, а вызывают меня?
— Поворачивайте. В Кунцевский межрайонный следственный отдел, — сказала я водителю, с силой похлопав его по плечу. — Забейте в навигатор. Знаете, где это? Рублевское шоссе…
Водитель знал. Проворчал что-то о том, что не надо бы мне его так сильно хлопать, и притормозил, чтобы развернуться.
— Проблемы? — спросил он скорее из вежливости, а может, и от любопытства.
— Это не у меня, — огрызнулась я. — Вряд ли вы местный, а то бы знали, что тут неподалеку, на Рублевке, нашли труп одной женщины…
И тут я, как это часто бывает, когда садишься в такси не одна, а с целым ворохом проблем, начала взахлеб рассказывать таксисту об убийстве Ромки и Нины. И меня было не остановить. Конечно, делясь с ним своими мыслями и предположениями, я подсознательно ожидала от него если не поддержки, то хотя бы каких-то полезных для меня комментариев.
— Да уж, вам не позавидуешь… Это плохо, что вы оказались у вашего приятеля дома в день его смерти. Многое указывает на то, что это вы его отравили. Тем более что у вас сейчас другой жених и все такое… Но, с другой стороны, эта подруга ваша…
— Да какая она мне подруга?! — взорвалась я.
— Ну, хорошо, не подруга… Тамара эта. Кто знает, может, и у нее
