в душе каждого… Ну и монстр был не менее страшен, это верно. Но гигантский зверь, каким бы он ни был — явление понятное, в особенности для племени охотников. А вот гигантский человек — это уже совершенно другой разговор.
Что дикие, что южане редко достигали ста восьмидесяти сантиметров роста, и поэтому практически двух с половиной метровый амбал казался им если не чем-то в духе эллинистических титанов, то каким-нибудь полубогом уж точно. С таким и поговорить не зазорно, пусть и страшновато немного.
В этой ситуации размер явно имел значение.
— Я — Приномат, государь настоящего и властитель вашего будущего! — удивительно приятный голос чужака разошёлся над людьми. После чего гигант, казалось, плавно стёк со своего чудовища и в одно движение снял повязки, закрывавшие нижнюю половину его лица.
Он оказался красив. Это было понятно ещё по солнечно-золотому цвету его волос и ярчайшей синеве глаз, однако вместе с чувственными губами и волевым подбородком картина приобрела какую-то страшно привлекательную завершённость. Это отметили даже воины, застывшие на стене из мусора, что преграждала путь к нутру лагеря.
Женственная часть племени, конечно, могла бы сказать куда больше о лике прекрасного чужака. Однако их на стене либо не было в преддверии возможно грядущего боя, либо они являлись воинами, что в каком-то смысле было даже хуже. Ведь настоящему воину нельзя искать и восхвалять красоту, поскольку от этого может пострадать их эффективность.
Всего этого чужак пока не знал. Как и не знал он того, что всей разыгранной сценой поставил в тупик руку вождя, что руководил здешним сегментом обороны. Вместе с подкреплением он только и успел прибыть к стене, после чего тут же услышал странную фразу ещё более странного чужеземца. А потом и увидел его воочию, что нанесло добивающий удар по достаточно примитивной дикарской психике.
Нет, в каких-то богов Кричащие камни, конечно, верили. Как же им не верить, когда вокруг то и дело происходит столько всего странного, непонятного и явно божественно-магического? Но к пришедшему в гости то ли богу, то ли как минимум вестнику оного никто не был готов. Абсолютно. Да и что теперь делать со странным чужеземцем оказалось совершено непонятно.
А то, что перед ними находится нечто сверхъестественное, было ясно без всяких слов. Даже акцент так явно не говорил об этом, как внешний вид незваного гостя. Необычная одежда, чем-то напоминающая одновременно и дикарский крой, и крепкую ткань южан. Подозрительно знакомый зверь, о котором практически каждый из соплеменников пытался припомнить что-то полузабытое, а теперь наглой мошкой жужжащее на границе сознания. Непонятные речи, заставляющие гадать о психическом здоровье визитёра… Но главное — лицо. Слишком правильное. Слишком красивое. Слишком се-ме-трич-но-е! Так просто не бывает — никто из племени никогда не видел таких правильных, удивительно гармоничных черт.
И не могли увидеть. После Генетических войн, после Вторжения, после ядерного апокалипсиса и последовавших за ним катаклизмов генетика человечества оказалась в значительной мере испорчена. Потом пусть и не до конца, но вылечена. Потом ещё раз испорчена. А потом снова частично вылечена. И цикл этот повторялся ещё не раз. Люди жили, люди размножались и они же всё меньше болели. Просто потому, что носители генетических дефектов и предрасположенностей к заболеваниям банально не выживали, а с остальными работали те силы, что уже успели отметиться в удивительной приспосабливаемости биогенетов. Генетический фонд портился и очищался всё снова, и снова, и снова… Но никогда «после» не соответствовало «до». Следы — они оставались.
Следы… Сначала в генетике накапливался ни на что не влияющий мусор. Потом издевательству подвергся внешний вид, как не критически важный для выживания. А потом дошло дело и до геномов, с одной стороны, критически важных для уже модифицированного человеческого организма, а с другой — в том числе влияющих и на внешний вид оного организма.
Понятное дело, краше от этого люди не стали. А совсем даже наоборот. Однако что в те лихие времена, что сейчас людям не было дела до красоты. Изменились условия успешности.
Девушка выберет не самого красивого мальчика, а того, кто выживет и сможет прокормить семью. А если такой мальчик может прокормить и большее число ртов, то возьмёт себе и несколько жён. Потому что оных в каждом поколении выживало традиционно больше. В конце концов женская половина человечества всегда была более биологически стабильна, а значит и меньше страдала от последствий глобальных войн. Ведь природа всегда прекрасно понимала, чью именно популяцию нужно поддерживать для рождения новых поколений. И внешняя красота тут вообще не играла роли — выжить бы, и на том спасибо.
Так что ни у южан, ни уж тем более у дикарей никаких Аполлонов уже давным-давно не встречалось. Ну, до недавнего времени. Но теперь — вот он, стоит и с улыбкой смотрит на смешавшихся людей.
Рука вождя не знал, что ему теперь делать. Не знали этого и прочие воины.
Видя это, чужак не стал больше ждать. Он шагом направился к ним, неся с собою флёр чего-то неуловимого. Флёр чего-то, чему хотелось довериться. Как и его хозяину…
…Бога иль демона приняли подчёркнуто холодно и насторожено, что, впрочем, достаточно быстро переменилось под действием его божественной харизмы.
Ну, или по крайней мере так предпочитали считать вождь и старейшины дикарского племени. И они не имели никакого желания выказывать альтернативные, менее благозвучные мнения. Поскольку мало того, что хозяина Серого жнеца, а монстра из легенд умудрились признать маленькие дети, было банально опасно оскорблять излишними подозрениями, так делать этого ещё и банально не хотелось. Да-да, благодаря всё той же харизме.
Получался замкнутый круг неестественного позитива: уличить гостя во влиянии на эмоции было вполне возможно, но чем дальше, тем всё больше не хотелось этого делать. На что, собственно, и рассчитывали создатели инфильтратора.
Впрочем, поведение гиганта так же соответствовало самым высоким стандартам племенной общины. Голос не повышался, оружием не размахивали, зверя на людей не спускали… Да даже сам визитёр неизменно улыбался! И со здоровым веселье чуть ли не на пальцах объяснял моменты, непонятные кому-то из членов племени. Что было особенно ценно ввиду того, что и старейшинам, выступавшим в роли мудрецов племени, а также самому вождю было невместно показывать собственное незнание каких-либо вещей. И чужак, явно понимая это, позволял им сохранить лицо…
…А они в ответ на эту любезность позволяли ему говорить, не прерываясь на споры с несогласными. Которых, впрочем, с течением времени становилось всё меньше и меньше…
Сначала он говорил слова
