деле. Мне интересно подробнее узнать об их договоренностях касательно меча, поэтому я спрашиваю:
– Мне очень любопытно, а каким образом вы будете меч делить? Эфес с рукояткой – одному, острие – другому? А потом меняться будете? – Мою шутку оценил Василий Корогодов, который ответил:
– Это уже не ваше дело, Евгения Максимовна. Отдайте меч.
– Понимаете ли, я бы его отдала, правда. Но вот какое дело – получим ли мы с Максимом взамен обещанную свободу? Перестанут ли нас преследовать ваши полицейские?
– В своем обращении вы четко дали понять, чего хотите. Я человек деловой, поэтому даю вам слово, что ваше преследование прекратится. Как только у меня окажется меч. Уверяю, когда мы уйдем отсюда с мечом, вы можете свободно выходить в город и вас никто не тронет.
– Хм. Интересно, в разговоре с монголами вы были таким же убедительным? Прежде чем украсть то, что их по праву. – Произнося эти слова, я пристально смотрела на Горностаевского и даже в ночном свете увидела, как его лицо побагровело. Я задела его, а это значит, что люди Виталия, которые снимают все происходящее на камеры, близки к тому, чтобы записать сенсационное признание.
– Чертова самозванка! – Мэр взорвался, это нам на руку. – Ты хоть представляешь, с кем говоришь? Я размажу тебя, я просто возьму и раздавлю твою голову, а потом раздавлю головы твоих узкоглазых друзей, я…
– Что-то не так, – говорит человек Арахова.
Черт, только не это. Я понимала, что из этой троицы он – наиболее профессиональный человек по части слежки и подобных операций. Скорее всего, он наблюдал за округой всю дорогу сюда и сейчас услышал людей Виталия.
– О чем ты? – спрашивает Корогодов.
– О том, что это засада, – отвечает лысый, после чего я понимаю, что пора бежать.
Я резко выхватываю пистолет из кобуры, Макс, без слов понимая, что нужно делать, хватает меч Хубилая и скрывается за холмом вместе с ним. В меня начинают стрелять, но я так же быстро следую за Максом, после чего мы бежим вниз. Пули свистят над нами, но мы не имеем права поворачиваться, ведь любое промедление на столь крутом спуске может обернуться падением. Вдруг из лесной чащи, что внизу, вверх по холму начинают стремительно бежать два человека в черном – люди Виталия, не иначе. Видимо, эти двое располагались в лесу в качестве прикрытия. Наверняка все пути отхода перекрыты этими людьми.
Их появление вселило в меня надежду, я резко остановилась, велев Максиму сделать то же самое. Мы обернулись, наблюдая за происходящим на крутом спуске. Сверху прибежали еще два человека в черном, один из троицы, что пришла забрать меч, упал после выстрела, но вскоре огонь прекратился, и люди Виталия громкими криками «Оружие на землю!» вынудили Горностаевского и его спутника сдаться.
В свете луны, который за холмом был не таким ярким, мы с Максом видели, как люди в черном вяжут пойманных. Мы стали медленно подниматься, в мыслях я прокручивала вопрос: «Неужели все закончилось?»
Подойдя к процессии, я увидела, как два человека поднимали лысого и Павла Горностаевского, на руках которых были надеты наручники. Еще двое спецов общались с Виталием, который, наверное, недавно подошел. Они стояли над трупом Василия Корогодова, которому попали в голову. Из-за холма медленно стали выходить сидевшие в засаде Ану, Нар и Зул.
Слово взял Виталий:
– Итак, мы взяли Павла Юрьевича Горностаевского и некоего мужчину, которого зовут…
– Я требую адвоката, – ответил лысый.
Кажется, у этого человека все под контролем даже сейчас. В последний раз, когда он был так уверен в себе в то время, когда его связывали служители закона, он оказался на свободе. Поэтому меня это настораживает.
– И мужчину, который отказался называть свое имя. Жаль, Евгения, что вам не удалось больше разговорить Павла Юрьевича.
– Вы же видели, что произошло. Этот раскрыл прикрытие ваших людей и достал пистолет. Он бы мог убить нас с Максимом.
– Скорее он направлял оружие на моих людей. – Виталий, казалось, изменился в лице.
Он недоволен тем, как закончилась операция. Может, мне еще извиниться, что не погибла?
– В меня стреляли, Виталий!
– А это уже дело рук господина, которого сразили выстрелом в голову, – он показывает на мертвое тело Корогодова, лежащее на земле. – Мои люди видели, что в вас стрелял именно он, почтенный Павел Юрьевич просто тыкал оружием в воздух, а требующий адвоката мужчина пытался отстреливаться от моих людей. В любом случае спасибо вам за помощь, – Виталий улыбнулся, но сделал это совершенно неискренне.
Что, черт возьми, происходит?
– Да уж пожалуйста, – ответила я с таким же скепсисом.
К нам подошел Ану, которому Максим отдал меч.
– Кажется, все закончилось, – сказал вожак монголов, принимая реликвию из рук Максима.
– Вроде бы да, но есть ощущение, что Арахов еще долго будет от них скрываться, – сказала я, глядя на лысого, который, как мне показалось, ехидно ухмылялся. Знак недобрый.
– По крайней мере, один злодей отправится туда, где ему место, – сказал Ану, презрительно посмотрев вслед Горностаевскому, которого уводил один из людей в черном. – Что ж, Евгения, на этом пора прощаться. Не скажу, что наше времяпровождение пошло нам обоим на пользу, но я был рад познакомиться с вами.
– Это взаимно, Ану. Думаю, теперь вам необязательно искать новое место для поселения. Горностаевский получит по заслугам.
– В этом вопросе лучше перебдеть, – говорит вождь монголов и пожимает мне руку. Затем он так же прощается с Максимом.
Не успевает Ану удалиться, как его останавливает Виталий:
– Ану, я искренне благодарен вам за оказанное содействие. – Сотрудник спецслужб берет паузу, и все мы понимаем, что это не к добру. – Нам придется забрать меч.
– Что? Какое, черт подери, право вы на это имеете? – с досадой и злобой в голосе восклицает монгол.
Я не успеваю поддержать его такой же долей возмущений, ведь Виталий быстро отвечает:
– Самое прямое. Нам придется выяснить, является ли меч культурной ценностью города Клиногорска или же совершенно другой страны – Монголии.
– Ха. Тогда давайте я сэкономлю вам время. – Ану выглядит очень грозным
