Могу купить ему билет в другую страну. Денег… Тут уже ты решай, волчонок.
— Ему как раз деньги нужны, — невесело усмехаюсь, гладя рукой колючую щеку Бестужева. Он такой красивый… Ничуть не изменился. Даже спустя столько лет. — Деньги нужны больше, чем родные дети. Вот и сбегает как трус. А то вдруг его сынишка потеряет контроль над собой и убьет своего папашу. Значит, мальчишка настолько сильно увлекся…
Кладу голову на грудь Эмиля, обнимаю его за талию, слыша, как гулко стучит его сердце. Чувствую, как мой мужчина гладит мою спину, как он раз за разом целует меня в макушку.
Анализирую слова отца. Прокручиваю в голове. Вновь и вновь. Он гордится собой, тем, что все рассказал маме. Сразу же. Да только рассказал он, застряв в тупике. Мама уже была уверена, что ее любимый муж ей изменяет. Зачем врать, если все так очевидно? Он не смог бы ее обмануть. Мамуля сразу поняла по его глазам… Как-никак, жили вместе больше пятнадцати лет.
— Хочу поехать домой, принять душ, поужинать и… — с веселыми нотками говорит Эмиль. Он хочет поменять тему разговора, да только я сейчас думаю совсем о другом. Резко поднимаю голову, сканирую его прищуренным взглядом.
— Не дай бог, Эмиль, я узнаю, что у тебя есть связь с другой женщиной! Не дай бог я увижу тебя с чужой, — чуть ли не рычу, качая указательным пальцем. Тон даже угрожающий. Но в глазах Бестужева сверкают хитрые огоньки. Его забавляет моя ревность?
— Арин, я думал, мы давно пришли к общему мнению. Мы же буквально недавно обсудили эту тему. Никаких других баб, — улыбаясь, отвечает он.
— Эмиль, клянусь, не прощу! Моя мама простила бы. Наверное… Но я — нет.
Даже мысль противна. До дрожи. Ревность меня убивает, режет внутренности, когда я представляю Эмиля с другой. Ничего с собой поделать не могу. Я всегда была такой… Эмоциональной, всплывчивой. До безумия ревнивой.
— Разозлилась на своего отца, а огрызаешься на меня… Я-то при чем? Нет у меня никаких баб. У меня есть ты, и все. Прекрати уже затрагивать эту тему. Окей? Иди ко мне.
Невнятно проворчав, я отворачиваюсь от него. Как ребенок надуваю губы, чтобы он сам притянул меня к себе. Но ничего подобного не случается.
Раздается трель моего телефона. Достаю его из кармана, и почему-то сердце начинает бешено стучать, когда я вижу на экране номер дочери. Ставлю на громкую связь.
— Эми… Что случилось, родная? Все в порядке?
— Да, — совсем тихо отвечает дочь. — Мам, я чувствую себя плохо.
— Ты дома? — подключается Бестужев. — Эмилия?!
— Дома. Под одеялом, — вяло отзывается Эмилия. — Холодно мне.
Я поднимаюсь с дивана, Бестужев следом за мной.
— Скоро будем, родная. Мы уже выезжаем.
По дороге Эмиль звонит домработнице, просит подняться к дочери. Потому что мы застреваем в пробке. Дождь льет как из ведра. Раскаты грома сводят с ума. Я не нахожу себе места. Дико переживаю. Эмилия редко болеет. А когда болеет, то очень серьезно.
— Успокойся, Арина, — в который раз повторяет Эмиль, когда я каждые пять минут набираю номер его домработницы.
— Легко сказать! — огрызаюсь я. — Она моя дочь вообще-то!
— А моя нет? — рычит Бестужев, выруливая в чужой переулок.
Глава 31
То ли оттого, что целую неделю дочь сильно болела, мне так трудно провожать ее в школу, потому что я переживаю. То ли из-за своей головной боли… Не понимаю, что со мной творится, но уже два дня я сама не своя. Кошмары по ночам не дают покоя. Не высыпаюсь. Меня начинает потряхивать… Я часто вижу во сне отца, часто слышу, что он умер.
После последней встречи я его ни разу не видела. Он даже не звонил, что сильно меня удивляет. Неужели нашел деньги и уехал из города? Сбежал как последний трус, чтобы не получить от своего любимого сынишки? Не знаю…
Но в каком-то смысле я почувствовала себя последней стервой, отказав ему в помощи. И в то же время умом понимаю, что он не заслужил ничего хорошего с моей стороны. Возможно, будь он рядом со мной восемь лет назад, моя жизнь сложилась бы совсем иначе. Эмилия не осталась бы без отца на столь долгое время. Она с самого рождения не лишилась бы отцовской любви и заботы. Мне не пришлось бы пережить столько трудностей. А ведь я не жила, а существовала. Ради дочки. Не будь ее, меня давно не стало бы на этом свете.
Но он решил, что деньги для него самое важное… Чтобы жить, ему обязательно нужно целое состояние. Но, как говорится, бумеранг настигает всех.
— Ну что, малыш, готова? — поправляю одежду дочери, а рюкзак забираю сама. — Поехали уже.
— Мам, ты выглядишь неважно. Может, останешься дома? Меня водитель отвезет.
— Нет, родная, — качнув головой, беру ее за руку и тяну за собой к двери. — Я сама подвезу тебя и поговорю с твоим руководителем. Хочу ее предупредить. И ты запомни: если вдруг тебе станет плохо, то обязательно звони мне. Эми, ты меня слышишь? Даже если просто будет тошнить. Окей?
— Хорошо, мам. Я, кажется, тебя заразила, — взволнованно говорит дочь. И смотрит на меня так…
— Не говори ерунды, — поцеловав ее в ладошку, улыбаюсь, чтобы она не накручивала себя.
На самом деле действительно чувствую себя неважно. Нос заложен, да и голос такой груховатый стал. Но все равно не могу отправить дочь с водителем. Да и через несколько часов при любом раскладе поеду за ней сама.
Как летит время — я даже не замечаю. Сижу за документами вплоть до обеда. Встаю с кресла и иду к двери, но внезапно чувствую головокружение. Крепко сжимаю ручку двери, не в силах открыть ее.
Через пару минут прихожу в норму. Ничего страшного. Иногда бывает. Это просто усталость.
По пути в школу отвечаю на звонок Эмиля и убеждаю его, что со мной все замечательно. Он рано утром поехал на важное совещание, должен быть дома к вечеру. По крайней мере, обещал. А он очень редко не сдерживает свое слово.
Настроение у дочери замечательное. Я зря волновалась. Выглядит она хорошо, а не так вяло, как выглядела буквально два дня назад. Когда она болеет, я просто не могу найти в себе силы ни на что. Весь день думаю о малышке, не нахожу себе места. Постоянно на иголках. Это продолжается уже много лет. Особенно я мучилась, когда она была еще новорожденной. Накручивала себя, думала, что может произойти что-то
