время подумывала заползти под стол, старательно избегала поворачивать голову в сторону Форстада и как-то по-особенному остро ощущала, что наши колени соприкасались.
– Он прав, – через неприлично долгую паузу выдавила я. – Нам надо научиться взаимодействовать, потому что у меня нет никакого желания в следующем месяце собирать вещи и возвращаться домой.
– Мы прекрасно взаимодействуем, – принялся спорить Ботаник. – Сидим в притоне и взаимодействуем, а лучше бы устроили групповое чтение.
Я подавилась на вздохе.
– Ты же не имел в виду ничего… странного? – уточнила Тильда.
– Да ладно, ребят! – развел руками Флемминг. – Никогда, что ли, не участвовали? Все садятся в круг, зачитывают главы из книги, а потом обсуждают. Понимаете? Разговаривают, точку зрения высказывают! У вас вообще нет своей точки зрения?
– Илай Форстад… – выразительно кивнул Бади, – излагай.
Каждый раз, когда Качок заговаривал веско, коротко и обязательно по делу, мы удивлялись настолько, что переставали ссориться или нести чушь.
– На выходных спустимся в лабиринт, – объявил Мажор. – Я договорился.
– Это запрещено! – возмутился Флемм.
– Ботаник, насколько я понимаю, единственная мышь, способная втихую донести на ближнего, от нас сбежала.
– А если нас поймают? – не унимался тот.
– Ты вообще никогда не нарушал правила? Попробуй. Мама далеко и не узнает.
Илай поднялся, но, прежде чем вернуться к друзьям, сдернул со стены рисунок об оранжерейном позоре. Друзья не прокомментировали неожиданное нападение на картинку, но, по всей видимости, выводы сделали.
– Кстати, Эден, – обернулся он, – тебе идут.
– Что?
Его глаза смеялись.
– Волосы.
– Мажор, свали за грань, сделай милость, – немедленно ощетинилась я, впрочем без обычного воодушевления. Этой своей переписанной начисто лекцией по мироустройству Форстад словно навел порчу: у меня решительно не находилось силы воли на него хорошенько разозлиться. Препираться без огонька было невесело.
– Я просто свалю за соседний стол, – предложил он.
– За грань!
– Ведьма.
Он посмел широко, открыто улыбнуться! И показался как будто симпатичным… Чур меня!
– Определенно, мы о вас чего-то не знаем, – вздохнула Тильда, когда источник всеобщего раздражения наконец отчалил. – Мы твои друзья, Аниса, признайся, в оранжерее вы опозорились?
– Говорю же, это были не мы… не я! – окончательно запуталась. – Не мы, короче!
– Ну да, а Форстад сорвал листочек из любви к искусству, – хмыкнула подруга. – Я вижу вас насквозь. И не смей шутить, что у четырехглазых зоркость лучше!
По-моему, всем, кроме самой Тильды, было плевать из окон ректората, что она носила очки.
Ботаник, по обыкновению, проворчал гадость об аристократах, под каких охотно переписывают правила в старинной академии магии, и немедленно отхлебнул медового хмеля, напрочь забыв, что всю дорогу до таверны нудел, как сильно ненавидит мед, спиртное и «девичники». К слову, прикончить кружку напитка и тарелку цветной капусты, жаренной в сухарях, это ему не помешало. Щеки зарумянились, взгляд подобрел, а кудри встали дыбом, словно беднягу чувствительно огрело магическим ударом.
Никогда бы не заподозрила в умнике любовь к азартным играм, но от медового хмеля в нем бурлила не только энергия, но и жажда приключений. Приятели Илая метали дротики в истыканную, видавшую лучшие времена мишень, туда-то нелегкая и понесла Ботаника. Бади он тоже вытащил то ли за компанию, то ли в качестве телохранителя на тот случай, если игроки не захотят поделиться дротиками.
– Парни, мы пришли сыграть, – важно заявил Флемм.
Не знаю, что происходило у него в голове, но даже мне, следившей за вторжением в чужой поединок со стороны, инстинкт самосохранения нашептывал, что пора сворачивать дружеский девичник и дергать подальше. Лучше в сторону замка Дартмурт, но и подворотня, где можно спрятаться, тоже подойдет.
Вопреки дурному предчувствию, связываться с Бади никто не захотел. Парни, пусть и без большого удовольствия, но мишень уступили, и Ботаник взял в руку дротик. Некоторое время он примерялся, прицеливался, водил плечами, разминал шею, а потом бросил! И не то чтобы не попал – не воткнул. Дротик печально шлепнулся на пол, и приятели Илая взорвались издевательским хохотом.
– Чего вы ржете? – прорычал Ботаник. – Я просто разминаюсь!
Следующим бросал Бади. Дротик вошел точно в «яблочко», как, впрочем, и следующий. Сжалившись, он пропустил подвыпившего приятеля, но с разминкой у Флемма что-то опять не заладилось. Вторая попытка провалилась. Описав в воздухе дугу, оперенная стрелочка уткнулась в стену в локте от мишени. Старшекурсники взорвались аплодисментами.
– Ботаник, ты это сделал! Ты попал в стену!
– Почему позорится он, а стыдно мне? – задумчиво проговорила Тильда.
– Это и есть командный дух, – пошутила я. – Поздравляю, любимая подруга, ты его наконец ощутила.
Вдруг стало очевидным, что, пока мы шушукались, девичник незаметно перерос в мальчишник и грозил переродиться в потасовку. Понятия не имею, кто предложил дурацкую идею, чтобы проигравшие оплачивали счет победителей, но Ботаник, обладая даже скудными математическими способностями, мог бы и подсчитать, что останется в большом накладе, если дротики не долетят до мишени.
– По-моему, Флемма пора выпроваживать домой, – заволновалась я.
Однако он сумел справиться с простейшими вычислениями и оценил размер ущерба, поэтому заявил:
– Я с Бади!
– Качок троих стоит! – возмутился один из парней.
– Тогда я возьму в пару… – Ботаник бросил на наш стол туманный взгляд, выбор был, мягко говоря, невелик. – Ведьму!
Чего?! Какую еще ведьму?
– Какую из них? – загоготали парни.
Вот именно!
– Черную, – съехидничал Форстад, поглядывая в нашу с Тильдой сторону.
– Парни, я не играю в азартные игры, – немедленно отказалась я от идиотского состязания.
На девичниках, между прочим, не проигрывали деньги в игре в дротики, а вдохновенно перемывали косточки заклятым подружкам, танцевали сумасшедшие танцы на столах, ломали каблуки, подворачивали лодыжки и в худшем случае просыпались в чужой общежитской комнате, свалившись с узкой кровати на пол. А нам четверым что мешало-то?
Посудите сами.
Ботаник находился в том состоянии, когда было пора танцевать. Необязательно на столе, можно и на карачках под столом. Жаль, что в таверну не приглашали бродячих музыкантов, как в заведении у тетки Надин, но ведь никто не запрещал сплясать и под музыку в голове!
Тильда нацепила каблуки. Почему бы их не испортить, подвернув ногу?
Сплетни, дружеский треп и разговоры по душам определенно не являлись самым любимым занятием Бади, значит, ему доставалось пробуждение в чужой кровати. Подозреваю, давешняя подавальщица не откажется от перспективы уронить на пол нашего мускулистого здоровяка.
В общем, зачем играть на деньги, если имеется масса других глупостей, не несущих материальных потерь? Предположительно испорченные туфли не в счет.
– Боишься, Эден? – нахально ухмыльнулся Мажор.
– Боюсь оставить тебя без последних штанов, – парировала я, без колебаний напомнив об истории с брюками, уничтоженными на флагштоке (и практически вместе с флагштоком). Хорошие были времена!
