и бросил чашку на стол, расплескивая кофе. Я тоже закурил. Перед глазами стояла картинка, как я веду Миру в белом платье к алтарю, а там стоит ОН! Не я! Он!
— Нет, это ты заткнись! Ты думаешь, я в восторге оттого, что Мира связалась с тобой? С тупым женатиком? Ты думаешь, что я кайфанул, когда смотрел в ваши глаза и понимал, что уже все случилось и уже поздно что-то делать? Ты думаешь, я радовался, когда очередную мою сестру охмурил мой ДРУГ, и опять за моей спиной? Нет, придурок! Я готов был разбить твой е*альник! Я готов был спрятать ее! Черт! Ты хороший, но как кандидатура для Миры ты не подходишь! И, все-таки, как думаешь? Сергей хороший вариант? — Влад затушил сигарету и встал. Остановившись у двери, он наконец-то посмотрел мне в глаза. — Кстати, я друг для тебя?
— Что ты спрашиваешь? — психанул я и закурил очередную сигарету.
— Ответь!
— Да! Ты мой друг! Ты тот, за которого я и горы сверну! Доволен?
— Тогда запомни! Если однажды, я приду к тебе и буду требовать у тебя обещание жениться на моей жене, когда я умру, чтобы позаботиться о ней, то разрешаю тебе послать меня на *уй! Потому что жизнь одна! Просто пошли меня и выбрось из головы этот бред! Ну и вызови дурку, потому что я буду явно не в себе! Я буду благодарен, если ты после моей смерти не дашь умереть ей с голоду, если закончатся деньги. Если поможешь повесить шторы, встретишь вечером с работы или поговоришь с сыном, когда он начнет курить в 14. Но я буду разгневан, если ты женишься на ней и остаток жизни просрешь, выполняя свое долбанное обещание! — он ушел, громко хлопнув дверью. А я остался в кабинете, терзаемый миллионом вопросов. Но среди них не было ни одного ответа!
Глава 31
Никита
На каком этапе жизни человек начинает понимать простые истины? Может, когда все ошибки уже совершены? Или когда уже не осталось времени на те, что ты ещё не успел сделать? Или же не осталось сил на исправление совершённого? Мы начинаем биться в агонии, вспоминая все то хорошее, что сделали за всю жизнь, но забываем те поступки, слова, которыми невозможно гордиться. Почему мы думаем после, а не до? Мы легко разбрасываемся словами, не отдавая отчета в важности сказанного. Или наоборот, мы можем переоценить важность сказанных слов, обрекая себя на мучения.
Когда мы понимаем, что самые красивые, нужные и важные слова, при халатном обращении к их сути, могут превратиться в кошмар?
Огромная любовь — в жгучую ненависть
Влюбленность — Рабство
Наслаждение — Привычка
Спорт — Инвалидность
Свобода — Одиночество
Долгожданные дети — Обуза
Опека — Тирания
Тишина — Молчание
Человек — Зарубка в чьей-нибудь телефонной книжке
Таинство обручения — Обреченность
Обещание — Гильотина твоей жизни…
— Нет, ты пообещай, что женишься на ней! — шептал Коля, выдыхая густое облако дыма.
— С какой стати? — я знал, что спорить с ним не стоит, просто нужно сменить тему.
— Она что, не красивая?
— Красивая.
— Тогда женись!
— Так, с тебя хватит на сегодня! — я забрал косячок у друга.
— Нет, правда! Вот было бы здорово! Мы бы стали настоящей семьей!
— Мы и так семья, придурок! — мы валялись на земле, возле заброшенного завода, наблюдая за тихим бегом облаков.
— Это моя мечта! Мы же выросли вместе! Вместе наблюдали, как меняемся, как растет борода, как грубеет голос. Как растут титьки у Поли! — засмеялся друг.
— Придурок!
— Ну, а если я умру? Что, Полина останется одна?
— Почему одна? Мы так же будем дружить!
— Ага! Через месяц после похорон ты забудешь про нее!
— Отвали!
— Нет, поклянись, что женишься, если я умру, а у нее до сих пор не будет мужа!
— Когда ты умрешь, у нее уже будут внуки!
— Поклянись! — рычал Коля, схватив меня за руку, он смотрел мне в глаза.
— Не буду! Что за бред? — я пытался встать, чтобы уйти от этого бессмысленного разговора.
— Я буду спокойно лежать в земле, если буду знать, что ты поклялся! Клянись!
— Клянусь! Ну, что, Урод? Доволен?
— Поль? — друг снял солнечные очки, повернувшись к сестре, которая красила ногти, сидя на капоте машины.
— Чего? — пропищала она, дуя на ногти.
— Ты слышала? Если я умру, то ты должна выйти замуж за Орлова!
— Да пошел ты! Я хочу по любви!
— Клянись! Будешь сыта, в безопасности! Он не бросит, будет заботиться, баловать!
— Нет!
— Кому сказал! — он снял кроссовок и бросил в машину, привлекая внимание сестры.
— И что? Каждый день ждать, вернется ли он со своих боев живым? А если и вернется, то до утра обрабатывать его раны и ссадины? Ты посмотри на него? Ему скоро вышибут мозг! И тогда, большой вопрос, кто о ком будет заботиться!
— Вы же встречались? — не унимался Коля, переводя взгляд то на меня, то на сестру.
— Ага, неделю, пока твой друг не стал пускать слюни по другим телкам! — Полина злобно посмотрела на меня и показала средний палец.
— Он нагуляется! Станет серьезным, надежным, спокойным! Не спорь! Клянись!
— Ладно, Зануда! Клянусь, что выйду за этого поганца! Но только ради тебя!
— Вот теперь мне спокойно… Спокойно… И только попробуйте не сдержать клятву…
Кто бы знал, что через два дня моего друга не станет. Никто и думать не мог, что в собственном городе, возле собственного гаража, его ударят трубой по голове и угонят старую машину…
А каково жить, понимая, что совершил ошибку? Каково метаться между обещанием и желанием жить? Все постоянно тыкают меня лицом в то, что я не прав. Вы действительно думаете, что я дебил, и за 7 лет брака не нашел ни одной минуты, чтобы обдумать?
Мне было 23 года, единственной целью моей жизни была победа! На старой бетонной стене после каждой победы я ставил зарубки кровью. А потом пересчитывал, получая от этого огромное удовольствие. Во время боя адреналин глушил боль, не позволяя отвлекаться. А после? После спасала только травка. Мои ушибы, вывихи и разрывы начинали ныть одновременно, сводя с ума…
Мне было 23, когда я пообещал то, что мог выполнить только ценой собственной счастливой жизни… Но нет, не только я страдал.
Каково наблюдать, как родной человек превращается в холодную гламурную сучку? Это тяжело. Лучше жить, совершать ошибки и вспоминать только тогда, когда придёт старость. Лучше не знать, не видеть, не замечать…
Мирослава
