Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 52
— Что ты тут скалишься? — спросила Бабетта.
Серж опустил руки и посмотрел на Бабетту с мольбой в глазах.
— Дорогая… — повторил он.
Мишел тоже терпеть не мог сладкого; когда в детстве официанты в ресторанах пытались ублажить его мороженым или конфетами, он решительно мотал головой. Мы позволяли ему любые сладости, и дело, значит, было не в воспитании. А в наследственности. Да, другой причины я не находил. Если что-то и передается по наследству, то это наше общее отвращение к сладким десертам.
В конце концов официант забрал ежевику со стола.
— Одну минуточку, — пробурчал он и удалился.
— Господи, ну и болван! — разгорячилась Бабетта, стремительно проведя рукой по скатерти в том месте, где только что стоял ее десерт, как будто хотела стереть оставшиеся от него следы.
— Бабетта, прошу тебя, — взмолился Серж, но сейчас в его голосе сквозили нотки справедливого раздражения.
— Ты видела выражение его лица? — спросила Бабетта, схватив Клэр за руку. — Ты видела, как быстро он заткнулся, услышав имя своего начальника? Своего босса, ха-ха!
Клэр засмеялась в ответ, но неискренне.
— Бабетта! — вмешался Серж. — Пожалуйста! Не начинай! Мы же здесь завсегдатаи, у нас никогда…
— А ты что, боишься? — перебила его Бабетта. — Боишься, что в следующий раз тебе откажут в столике?
Серж посмотрел на меня, но я отвел взгляд. Интересно, что знает мой брат о наследственности? Я не говорю о его родных детях. Я говорю о Бо. Ведь он должен признать, что какие-то черты характера Бо унаследованы не от него. А от оставшихся в Африке биологических родителей. И в какой степени Серж может дистанцироваться от поступков своего приемного сына?
— Ничего я не боюсь, — сказал Серж. — Мне просто не нравится, когда ты разговариваешь в таком тоне. Это не в наших правилах. Этот человек просто выполняет свою работу.
— Кто здесь задает тон? — парировала Бабетта. — А? Кто?
Она говорила громко — на нее уже оборачивались гости за ближайшими столиками. Еще бы! Женщина, повысившая голос в компании будущего премьер-министра, — это же интересно!
Серж, похоже, тоже осознавал щекотливость положения. Он перегнулся через столик.
— Бабетта, пожалуйста, — сказал он тихо. — Давай прекратим. Давай обсудим это в другой раз.
Во всех домашних ссорах — так же как во всяких драках или в войнах — всегда наступает момент, когда одна из сторон идет на уступки, чтобы предотвратить гибельные последствия. Такой момент наступил. На секунду я задумался, чего хочу я сам. Нам с Клэр как родственникам и сотрапезникам сам бог велел взять на себя роль посредников, чтобы найти примиряющие слова и способствовать сближению воюющих сторон.
Но, если честно, никакой охоты их примирять у меня не было. А у Клэр? Мы с Клэр встретились глазами. На ее губах играла незаметная для посторонних улыбка — едва уловимое подрагивание уголков губ, так хорошо мне знакомое. Я знал, что это значило: Клэр, так же как и я, не горела желанием вмешиваться в семейную разборку. Мы не станем разнимать противников. Наоборот, мы будем содействовать эскалации конфликта. Потому что в данный момент нам это выгодно.
Я подмигнул своей жене. Она подмигнула мне в ответ.
— Бабетта, пожалуйста… — это сказал не Серж, а сама Бабетта.
Она его передразнивала, преувеличенно кривляясь, словно он был капризным ребенком, клянчащим мороженое. Зачем же ему клянчить, подумал я, глядя на «Дам бланш» у него перед носом. Он уже получил свое мороженое. Я чуть не рассмеялся, Клэр, наверное, догадалась об этом по выражению моего лица и покачала головой, снова подмигнув мне. «Еще рано смеяться, — предупреждал ее взгляд. — Ты все испортишь. Мы станем громоотводами, и буря пройдет стороной».
— Ты просто трус! — вскрикнула Бабетта. — Ты должен был вступиться за меня вместо того, чтобы печься о своем имидже! А как это будет выглядеть? Что подумают люди, видя, что твоей жене не нравится этот отвратительный десерт? Что подумает твой дружок Тонио? Тон или Антон — это ведь для него чересчур заурядно! Как капуста или гороховый суп.
Она швырнула салфетку на стол — чересчур сильно, — салфетка задела бокал с вином, и тот опрокинулся.
— Ноги моей больше здесь не будет! — сказала Бабетта.
Она уже не кричала, но ее услышали по крайней мере за четырьмя соседними столиками. Не обернуться было невозможно.
— Бабетта, — сказала Клэр и протянула к ней руку. — Дорогая…
Клэр точно подгадала момент. Я улыбнулся, любуясь собственной женой. Красное вино растеклось по скатерти, в основном по той половине, где сидел Серж. Когда мой брат приподнялся на стуле, я подумал, что он испугался, как бы вино не пролилось на брюки, но он отодвинул стул и встал.
— С меня довольно, — сказал Серж.
Мы трое впились в него глазами. Он убрал с колен салфетку и положил ее на стол. Я видел, как подтаивает его мороженое, по ножке креманки стекала тонкая ванильная струйка.
— Пойду прогуляюсь, — сказал мой брат. — Подышу воздухом.
Перед тем как уйти, он обратился к нам с Клэр:
— Сожалею, что все так вышло. Надеюсь, что, когда я вернусь, мы сможем спокойно обсудить то, ради чего здесь собрались.
Мне хотелось, чтобы Бабетта прокричала ему что-нибудь вдогонку. Что-нибудь вроде: «Давай катись! Это самое простое!» Но она промолчала, а жаль. Это придало бы скандалу некой пикантности: известный политик, с понурым видом покидающий ресторан, и жена, орущая ему вслед ругательства типа «сволочь» или «трус». Даже если скандал не попадет в прессу, он расползется, как нефтяное пятно, передаваясь из уст в уста; десятки, сотни или даже тысячи потенциальных избирателей узнают, что семейная жизнь обычного парня Сержа Ломана тоже не обходится без самых обычных проблем. Как у всех. Как у нас.
Еще вопрос, размышлял я, лишит ли его эта семейная ссора некоторого числа голосов или, может, как раз наоборот, только увеличит его электорат. Несчастливый брак лишь приближал его к простым людям. Я посмотрел на «Дам бланш». Вторая струйка мороженого добралась до скатерти.
— Глобальное потепление, — сказал я, показывая на десерт своего брата. Я подумал, что сейчас лучше ограничиться какой-нибудь шуткой. — Видите, это не просто модная тема. Это правда!
— Паул…
Клэр глазами указала мне на Бабетту — та плакала, сначала почти беззвучно, лишь вздрагивая верхней частью тела, но потом послышались первые всхлипы.
За некоторыми столиками ужин снова прервался. Мужчина в красной рубашке наклонился к сидевшей напротив пожилой даме (его матери?) и что-то такое ей шепнул: наверняка что-то вроде «Сразу не оборачивайся, но та женщина, жена Сержа Ломана, плачет».
Между тем Серж все еще стоял, опершись на спинку стула, словно не решаясь уйти теперь, когда его жена пустила слезу.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 52
