Книга Пропавшая - Мэри Кубика

— Мне приятно, что вы пришли меня проведать, Мередит, — говорит Шелби и быстро-быстро добавляет, обрушивая на меня торопливый поток слов: — Для меня редко кто делает что-то подобное.

Я наклоняюсь ближе и шепчу:

— Он тебя бил? Скажи правду, и я помогу.

Честно признаться, не знаю, что можно предпринять. Пойти в полицию? И все-таки если нужно, я пойду, но Шелби молчит.

— Расскажи как есть, — шепотом прошу я и, убрав ногу, тянусь к руке Шелби. Она ледяная. — Я не брошу тебя одну.

Лицо Шелби растягивается в улыбке.

— Вы такая милая, Мередит… Невероятно милая. Как хорошо, что я вас нашла, — говорит она и, высвободив руку, собирается закрыть дверь. Вопрос, все ли хорошо, так и повис без ответа.

Помешать я не успеваю, и дверь захлопывается прямо у меня перед носом.

Лео

Наши дни

Папа отправляется с тобой к психиатру. Так посоветовала детективша, потому что раньше она уже работала с жертвами психической травмы.

Я тоже иду — в одиночку довести тебя до машины будет непросто, ведь журналисты не дремлют, а до гаража идти прилично.

Едва мы ступаем за порог, как нас тут же окружают. Мы бежим, пытаемся улизнуть, но журналисты налетают, как стервятники, набрасываются с вопросами.

— Свобода слова и печати не дает вам права топтаться у нас на газоне! — возмущается папа.

Он дико злой, однако старается не сорваться, не то репорты быстренько все заснимут и покажут по телику. И все же он грозится подать в суд за вторжение на частную собственность. Наконец из полицейских машин вылезают два толстых копа и заставляют журналистов убраться с газона.

Мы ведем тебя под руки. Ты трясешься, потому что не привыкла ни к толкотне, ни к яркому свету, ни к шуму. Папа на тебя надел свою парку с капюшоном, и в ней ты напоминаешь перепуганную Красную Шапочку, которую вот-вот съест волк. В руках ты держишь мое одеяло, и внутри у меня от этого бушуют какие-то незнакомые чувства, но я молчу, чтобы тебя не смущать. К тому же я не привык выставлять душу напоказ, так что делаю вид, будто одеяла не замечаю.

Когда мы приезжаем к психиатру, нам с папой, к его большому огорчению, велят ждать в приемной. Отсюда не слышно, о чем вы говорите и говорите ли вообще — психиатр специально поставила на пол генератор белого шума. Папа в упор на него смотрит. Наверняка хочет выключить из розетки, но все никак не выключает.

Полиции ты рассказала, что тебя держали в подвале какие-то мужик с женщиной, и теперь их будут искать. Ты не помнишь ни как попала к ним, ни как жила до этого — мозг стер большинство воспоминаний, хотя ты все же смутно припоминаешь наш дом, папино лицо и то, что мамы нет. Папа надеется, что психиатр сможет вытянуть из тебя все остальное, особенно про последние минуты с мамой. Он хочет раз и навсегда понять, что же все-таки тогда случилось, и ради этого согласен на все: от врачей до гипноза.

После психиатра мы снова едем в полицию. Там нас дожидается детективша.

— Джош, давай отойдем на пару слов, — говорит она и уводит папу в сторону.

Я остаюсь с тобой. Кто-нибудь другой на моем месте, наверное, завязал бы разговор, а я стою и молчу как придурок, потому что не знаю, что сказать. Надо бы подбодрить тебя, только как? Мало ли, вдруг глупость ляпну. Вот и молчу. Папа с детектившей разговаривают в дальнем углу кабинета: у нее в руках папка с какими-то бумагами, но она их не достает и просто объясняет что-то на словах, а папа в ответ кивает.

— О чем она говорила? — спрашиваю я, когда папа возвращается.

— О ДНК-тесте.

— И что там?

— Подтвердилось. Это Дилайла.

Ну, мы вроде уже и так это знали, нет?

Сегодня при разговоре с детектившей ты вспоминаешь имена людей, которые тебя держали, — Эдди и Марта. Детективша просит их описать, но максимум, что ты можешь назвать, это «темные волосы» и «пухлое лицо». Тогда она приводит к тебе художника, чтобы тот нарисовал портрет, а затем, подойдя к папе, спрашивает, были ли у мамы знакомые по имени Эдди или Марта. Папа таких не припоминает. Детективша считает, тут могут быть замешаны деньги — возможно, мама одолжила у кого-то круглую сумму и тебя забрали в счет долга. Дальше идут вопросы, не влезала ли мама в долги, не подсаживалась ли на азартные игры, наркотики, не продавала ли их. Есть одна тема среди некоторых мамаш в пригороде: чтобы хоть как-то свести концы с концами, они продают лекарства, которые можно достать только по рецепту, например «Викодин»[16] или «Аддералл»[17], прописанный их детям. В новостях слышал.

Папа в растерянности. Несмотря на все, что мама сделала — забрала тебя, наложила на себя руки, — для него она по-прежнему на пьедестале. Лично я на нее даже немного злюсь, а он, наоборот, ее боготворит.

— Мередит ничем таким не занималась!

— Джош, я понимаю, ты в это веришь, но такую возможность нельзя сбрасывать со счетов.

Перед смертью мама была сама не своя, видимо, что-то заставило ее покончить с собой. Знать бы, что именно.

Папа вслух рассуждает, мог ли во всей этой истории участвовать кто-то еще. Вдруг мама спрятала тебя в безопасное место, а тот человек тебя выдал? Иначе как еще ты оказалась бы у Эдди и Марты? Папа сразу же твердо решает, что именно так все и произошло.

Расследования, что случилось с мамой, можно сказать, не было. Когда она пропала, в ее исчезновении подозревали нескольких человек, в том числе и папу, однако как только выяснилось, что она сама покончила с жизнью, все тут же сделались невиновными. Одна мама осталась виноватой, хотя, между прочим, в деле были нестыковки, на которые полиция просто закрыла глаза. Едва судмедэксперт сказал «суицид», все внимание сразу переключилось на поиски ребенка, то есть тебя. Правда, из-за записки — «Вам никогда ее не найти, даже не пытайтесь» — полицейские решили, что ты у кого-то из маминых знакомых, у тех, кому она доверяла. Они опросили всех, кого знала мама, но всё впустую.

Тогда никто и думать не думал, что тебя могли украсть. Папа утешался верой в то, что ты в безопасности, хоть и мечтал вернуть тебя домой. Всю жизнь