ангельскими котиками. Когда июньская страница с крылатым полосатым котенком, играющим на арфе, сменилась июльской, с крылатым взрослым котом в смокинге, парящим в облаках, освещенных солнцем, Эли сказал:
– А вы знаете, что на следующей неделе у Джилл день рождения? Седьмого числа.
Я ответил ему, что я, конечно же, знаю, хотя и забыл, и тогда он сказал:
– Вы обязательно должны для нее что-нибудь сделать.
– Я? Ты, наверное, имел в виду «мы»?
– Так, – сказал Эли и покачал головой. – Джилл кормит нас и весь Мажестик. Как насчет вы отведете ее в хороший ресторан? Пусть у нее хотя бы на один вечер будет отпуск. И пусть, для разнообразия, кто-нибудь покормит ее.
– А ты не захочешь присоединиться? – спросил я, и тогда он спросил, какие между мной и Джилл на самом деле отношения, на что я ответил, что мы уже много лет как лучшие друзья. Потом я сказал, что и я, и Джилл, и Дарси одновременно закончили ту же самую школу, в которой когда-то учился и он и в которой мы с ним и познакомились, когда я еще работал там с трудными подростками.
Тот факт, что мы все получили образование в одном и том же месте, Эли не заинтересовал. Он долго перечислял все то, что Джилл сделала для нас обоих, отметив, что она стирала, готовила, убирала, обеспечивала питание на читках, и это все сверх своей ежедневной работы.
– Так что, – закончил он веско, – в день рождения Джилл вы отведете ее в роскошный ресторан.
И не успел я опомниться, как уже сидел, облаченный в брюки и рубашку, на правом сиденье пикапа Джилл, который двигался в направлении центра Филадельфии. На Джилл было легкое платье, в выгодном свете выставляющее ее крепкие загорелые ноги, кожаные сандалии, подчеркивающие свежий лак на ногтях, и большие золотые сережки, выпирающие сквозь плотную занавесь светлых волос, уложенных специально на этот вечер.
Мы поставили машину в городском гараже и пешком добрались до ресторана, который назывался «215». Эли нашел его в интернете и сказал, что это «новое модное заведение».
Мы вошли, и Джилл сказала, что у нас заказан столик на имя «Мажестик Филмз Инкорпорейтед», потому что Эли использовал деловой счет и приложил кредитную карточку нашей зарегистрированной корпорации, которую Марк завел специально для таких случаев.
– Прошу вас, – отозвалась официантка и провела нас к отличному столику в углу, уютному и уединенному. Она выдала нам меню, после чего сказала:
– Голливуд не часто к нам заходит.
А потом подмигнула Джилл, не знаю, зачем.
Ресторан подавал испанские тапас – то есть заказывать нужно было много маленьких порций, с чем Джилл прекрасно справилась за нас обоих. Вскоре к столу начали прибывать разнообразные блюда, и их поток не прерывался в течение следующего часа. Джилл была на седьмом небе. Она все повторяла: «Какая прелесть. Ты чувствуешь?» Она задала официантам так много вопросов, что в конце концов шеф-повар вышел к нам и пригласил ее посетить кухню. Она с восторгом приняла приглашение. Было видно, что этому повару, хотя он был младше нас лет на десять, очень понравилась Джилл, потому что его глаза скользили по ее заду всякий раз, когда ее глаза были заняты очередной кипящей кастрюлей, скворчащей сковородой или раскаленным подносом в сверкающей печи. Он также легко касался руки Джилл, направляя ее то туда, то сюда, и ни разу не взглянул в мою сторону. Я волочился за ними, как забытый хвост. В животе у меня зародилось очень странное и незнакомое чувство, словно я проглотил что-то раскаленное, а потом я начал испытывать в отношении Джилл некоторое раздражение, непонятно почему.
Мы расплатились, и Джилл спросила, нельзя ли нам погулять немного по городу. Вечер был жарким, но не душным. В точности таким, чтобы разгорячить кожу и дать легким почувствовать тяжесть влажного городского воздуха.
Мы сели на скамейку в парке, и Джилл сказала:
– Сорок девять. Это как вообще?
Я пожал плечами, и она добавила:
– Жаль, что с нами нет Дарси.
Потом она взяла мою руку и прижала ее к себе. Я посмотрел на нее вопросительно, но она сказала: «Все хорошо». Потом мы просто сидели, глядя на прохожих, а она легонько поглаживала тыльную сторону моей ладони. Было немного щекотно, но также и завораживающе. Я просидел так, не шевелясь, около получаса.
Потом Джилл повернулась ко мне, посмотрела мне прямо в глаза и сказала:
– У нас все будет в порядке, Лукас. У тебя и у меня. И у Эли тоже. Ты это знаешь, правда? Это было бы самым лучшим подарком на мой день рождения – чтобы ты понял, что у нас троих все будет в порядке.
Я ничего не ответил, и тогда она поцеловала меня в правую щеку и за руку отвела в гараж.
По дороге домой, снова на правом сиденье, меня ощутимо тошнило. Как будто я сделал что-то непростительное – в то время, как я всего лишь последовал указаниям Эли, то есть взял Джилл с собой в ресторан в честь ее сорок девятого дня рождения и в качестве благодарности за все, что она делала для нас с ним. Дал ей понять, что мы ее очень ценим.
Но это переживание плохо во мне укладывалось.
Когда мы подъехали к дому, палатка Эли снова светилась изнутри оранжевым светом. Я был рад, что он не встречал нас с вопросами, как прошел наш вечер.
Мы стояли в крохотной прихожей, Джилл долго смотрела на меня, а потом сказала:
– Хочешь, пойдем ко мне в комнату?
Я сглотнул и почувствовал, что кровь отлила у меня от лица. Потом меня затрясло, и тогда Джилл обняла меня и сказала, совсем другим голосом:
– Все хорошо, Лукас. У меня был очень счастливый день рождения. Спасибо тебе.
Когда я наконец перестал дрожать, Джилл снова поцеловала меня в щеку, на этот раз в левую, и ушла вверх по лестнице в свою спальню.
Я стоял в прихожей, пытаясь понять, что произошло. Мои ноги словно приросли к полу, а руки налились тяжестью, как гири. Пришлось подождать, пока чары рассеются, прежде чем я смог подняться наверх. Я вошел в свою комнату и запер за собой дверь. Потом широко распахнул окно, но окрыленная Дарси так и не появилась.
Мне очень неспокойно за нее.
Карл, как Вы думаете, я совершил проступок?
Может, нельзя было позволять Джилл держать меня за руку на скамейке?
Может быть, нельзя было получать удовольствие от прикосновения другой женщины и в
