жизни не целовал женщину в губы. Никогда не видел в этом смысла.
Лайла уставилась на него, ошеломленная.
— Я не понимаю.
Он просто пожал плечами.
— Любая другая женщина была бы плохой заменой тебе, и мне казалось, что это не стоит усилий. А теперь скажи мне, лгу ли я тебе?
Лайла наблюдала за ним, за его нейтральным лицом, пока он давал ей возможность взвесить свое мнение.
Разум подсказывал ей, что он может манипулировать ею, говорить ей то, что она хочет услышать, чтобы она легче попалась в его ловушки. Но сердце, этот глупый орган в ее груди, говорило совсем другое.
— Нет, — прошептала она, потрясенная тем фактом, что он ни с кем не был.
— Хорошая девочка.
— Я тоже ни с кем не целовалась, не по своей воле.
Ее признание упало между ними, и она увидела, что он смотрит на ее рот.
— Тогда, когда ты выберешь, он будет моим.
Она вздохнула.
Она посмотрела на свою тарелку с макаронами и медленно откусила первый кусочек. На вкус она была довольно хороша, но она не знала, надежны ли ее вкусовые рецепторы.
Наблюдая за тем, как он откусывает, она крепче сжала вилку. На его лице не было никакой реакции, но он медленно жевал, глядя в тарелку, прежде чем перевести взгляд на нее.
— Это ты приготовила?
Нервы затрепетали в ее животе.
— Да. Я смотрела видео и несколько раз практиковалась с меньшими порциями, прежде чем приготовить это. Я… — она замешкалась. — Я хотела приготовить для нас хорошую еду.
Ее глаза опустились. Его рука легла на ее челюсть, поднимая ее лицо вверх.
— Готовь нам еду, когда захочешь. Ты талантлива в этом.
— Тебе это нравится?
Она не знала, почему ей нужно его одобрение, почему это имеет значение, просто это было так.
— Да.
Вздох облегчения покинул ее, ее уверенность расцвела. «Ты талантлива в этом». В чем-то она была хороша.
Они закончили трапезу в дружеском молчании. Поскольку момент был настоящим, честным, открытым, она рискнула спросить его о том, что всегда выливалось ей в копеечку.
— Он… с ним все в порядке?
Она наблюдала за ним, когда он доел последний кусочек и встал, отнеся обе тарелки в раковину, чтобы вымыть их. Она взяла полотенце и встала рядом с ним, ожидая его ответа.
— Да, он в порядке.
Что-то тяжелое, о чем она и не подозревала, немного отлегло от сердца.
— Ты ведь присматривал за ним, не так ли? — спросила она, желая знать, что он присматривает, заботится о том единственном, что было между ними.
— Присматривал. Так же, как я присматривал за тобой.
В ее животе разлилось облегчение. Когда Человек-Тень решил присмотреть за кем-то, он был в безопасности.
Переполненная эмоциями, она импульсивно шагнула к нему сзади и обхватила его руками, чувствуя, что он все еще держит тарелки в руке.
— Спасибо, — прошептала она ему в спину, ее голос дрожал от такого сильного чувства, что она почувствовала, как ее грудь переполняется им. — Большое спасибо.
Он повернулся в ее объятиях, взял ее лицо в свои руки, его двойные глаза пылали на ее.
— Для тебя — все, что угодно.
Он сжал их носы в легчайшем поцелуе, и это ощущение обожгло все ее тело. Лайла не помнила, чтобы ее кто-то обнимал, не помнила, чтобы чувствовала себя в такой безопасности, как сейчас.
— Обними меня, пожалуйста.
Его руки сжались вокруг нее, и он притянул ее к себе, ее лицо уткнулось в его грудь, ее нос наполнился его характерным мужским запахом, ее тело наполнилось его теплом.
Он держал ее рядом, и, слушая биение его сердца, чувствуя все то, что чувствовала она, она почти могла поверить, что он тоже это чувствует.
Глава 16
Человек-Тень
Он должен был рассказать ей о ее брате, о том, кто она такая. Но она еще не была готова.
С тем, как ее разум пытался справиться с ее жизнью и реальностью, что-то подобное могло сломать ее.
Он спросил доктора Мэнсона об этом, спросил, поможет ли ей раскрытие ее прошлого продвинуться вперед, и он тоже посоветовал пока отказаться от этого.
В данный момент она была хрупкой, ей все еще было больно, она все еще исцелялась, и ему нужно было, чтобы она была полностью готова к тому, чтобы справиться с этим, когда узнает правду.
И он был эгоистом. Он знал, что если она узнает, что у нее есть семья, брат, который искал ее более двадцати лет, она в конце концов пойдет к нему. А он не мог этого допустить, пока не будет уверен, что она вернется к нему по собственной воле, потому что другой вариант означал бы похищение ее у Кейна и превращение их всех в его врагов.
И хотя ему было плевать на их вражду, разрыв в конечном итоге причинит ей боль в результате трения, так что он предпочел бы избежать этого.
Ему не нравилось, когда ей причиняли боль.
Он наблюдал из тени, как Тристан и Морана беседуют с детским психологом, которого он, сам того не подозревая, послал к ним, бывшим учеником доктора Мэнсона.
Морана слушала более оживленно, чем ее любовник. Морана нравилась ему настолько, насколько вообще может нравиться человек. Она была умна, решительна, упряма и умела постоять за себя. Все это он уважал в человеке. Именно это делало их интересными для маневра. Она также казалась искренней, чему он был рад, потому что Тристан был для него самой большой угрозой.
Не потому, что он был более сильным или более смертоносным, а просто потому, что у него была связь и преданность Лайле, которой она жаждала.
Лучший мужчина отпустил бы ее и позволил ей найти счастье с другим. Лучший мужчина отпустил бы ее и позволил бы ей удовлетворить свои желания в
