Большой Тони стоял на четвереньках на лужайке, пытаясь восстановить связь с земным притяжением. Кэт нависала над ним.
– Привет, дурачок, – сказал Валентайн.
Большой Тони поднял голову и тупо посмотрел на него, как будто не мог понять, кто перед ним. Потом его бычьи черты осветила искра узнавания.
– Какого?.. – пробормотал он.
Большой Тони презрительно сплюнул на землю.
– Потому что она шлюха.
Валентайн наступил ему на руку.
25
Зови меня папой
Досье в полиции может стать источником массы преград. В большинстве штатов вам не дадут лицензию на продажу спиртного или право голоса на выборах. Если преступление серьезно, вам запретят водить машину, работать на государственной службе, быть присяжным и баллотироваться на какой-либо пост. Вы становитесь персоной нон грата, по крайней мере, для правительства.
Еще один минус в том, что вы не можете вести серьезных бесед с полицейским. Раз есть досье, значит, вы были преступником – даже если вы уже искупили вину перед обществом и с той поры стали образцовым гражданином, – и это превращает вас во врага в глазах закона.
Вот почему его сын не стал заявлять о нападении, когда в скором времени приехала полиция. Хотя приводы Джерри все были по мелочи – задержание за букмекерство, арест за хранение марихуаны, когда он был еще глупым подростком, – их оказалось бы достаточно для опытного полицейского, чтобы понять, что перед ним не пай-мальчик. А это означало, что братья Молло получат возможность рассказать о случившемся со своей точки зрения, то есть о том, что Джерри задолжал им пятьдесят штук. И поскольку в Нью-Джерси не преследуют людей за желание вернуть долг – разные казино постоянно посылали своих людей в другие штаты за выплатами по векселям, – его сын может загреметь в суд.
Стоя на бордюре Атлантик-авеню, Валентайн наблюдал за тем, как Молло отъезжают в черном «Линкольне», который прижимался задом к земле. Перво-наперво они ринутся в отделение «скорой помощи», догадался он. Потом снова будут таскаться за Джерри. Таким людям уроки впрок не идут. Так и будут возвращаться, пока не примешь радикальных мер, чтобы их отвадить.
Валентайн вошел в офис управляющего. Тот был занят бутылкой «Джонни Уокера» и пялил глаза в портативный телевизор на столе.
– Война началась, – объявил он.
Валентайн обошел его стол. На экране в казино резервации индейцев миканопи кишмя кишели увешанные оружием агенты из Управления исполнения судебных решений. Повсюду валялись дохлые аллигаторы: одни свисали с покрытых сукном столов, другие лежали животами вверх на рулетке. У всех были прострелены головы, из которых сочилась кровь.
– Аллигаторы ведь вымирающий вид, – подсказал управляющий. – Правительство свои собственные законы нарушает.
– А Бегущего Медведя задержали?
– Да он все прячется в болотах.
Валентайн бросил двадцатку на стойку.
– Если эти мерзавцы снова заявятся, позвоните мне в номер, хорошо?
Управляющий сунул деньги в карман.
– Буду держать ухо востро. Мне понравилось, как ваша девчушка себя показала.
Валентайн опешил. Его девчушка? Управляющий решил, что Кэт его дочь?
– Мне тоже, – ответил он.
Джерри мерил номер шагами, как загнанный в клетку зверь.
– Они вернутся, – сказал он. – Ты же это понимаешь, правда?
Валентайн присел на кровать рядом с Иоландой. Она уже оправилась, и по мере того, как отступал шок от надругательства, к ней возвращалась привычная жесткость. Он взял ее руку в свои.
– Прости, что утром я вел себя как отъявленный придурок.
Иоланда едва заметно улыбнулась.
– Днем вы это компенсировали.
– Ты в порядке?
– Переживу.
Валентайн заметил, что Кэт посмотрела на часы, скривилась и схватила куртку со стула.
– Мне пора дочку из школы забирать. Приятно было познакомиться с вами, ребята.
Валентайн проводил ее до дорожки перед мотелем. Со стороны океана дул противный холодный ветер. Он накинул пальто ей на плечи.
– Спасибо, – пробормотала Кэт.
– Слушайте, – сказал он. – Спасибо за помощь.
– Вы бывали на шоу реслинга? – спросила она.
Он бывал. Ребенком. Шоу вызвало у него отвращение. Вид огромных потных мужчин в трико с кличками вроде Красавчик Уильямс или Мистер Чудо был столь отталкивающим для детского восприятия, что он попросил отца отвезти его домой.
– Очень давно, – ответил Валентайн.
– Понравилось?
– Было неплохо.
– Я выступаю в «Арсенале» завтра вечером. Шоу начнется в восемь. Мой выход в половине десятого.
– Я приду, – услышал он свой голос.
Такси с шашечками повернуло на Пасифик, Валентайн помахал шоферу. Кэт протянула ему пальто и села в машину. Она открыла окно, он наклонился к ней, так что их лица разделяли несколько сантиметров.
– Мне понравилась ваша манера драться, – сказала Кэт.
И закрыла глаза. Валентайн понял, что ей хочется, чтобы ее поцеловали. Когда целуешь одну и ту же женщину сорок пять лет подряд, забываешь, как это волнует. Он позволил губам задержаться на ее губах несколько дольше, чем следовало. Она была не против. Отойдя в сторону, Валентайн смотрел вслед удаляющейся на север машине, пока ее не поглотил город, потом вернулся в номер Джерри и Иоланды.
Его сын протирал дырку в ковре. Валентайн закрыл дверь и задвинул засов.
– Ну, что такое?
– Пап, уже не смешно, – ощетинился Джерри. – Я же просил помочь мне, а что получилось? Эти ублюдки нас прикончат. Это дело времени.
– Пока ведь не прикончили, – напомнил Валентайн.
– Ой, ради бога! – Джерри вскинул руки. – Я уже жалею, что пришел к тебе со своими проблемами. Тебе приятно смотреть, как мне хреново, да?
– Нет, – соврал он.
Джерри плюхнулся рядом с Иоландой.
– А я чуть было тебе не поверил, – простонал он.
– Вот появятся у тебя дети, тогда поймешь.
Джерри посмотрел на Иоланду, и их лица словно растаяли в одну и ту же секунду.
– Нет, – выдохнул Валентайн.
Джерри поцеловал Иоланду в лоб.
– Да, – прошептала она.
– Серьезно?
Они оба кивнули.
– И сколько уже?
– Двенадцать недель, – ответил сын.
