— он посоветовал обратить внимание на гельту Ифри, облюбованное им и его коллегой Дворжаком с 1972 года место сбора насекомых.
Гельта у селения Ифри расположена в широкой плоской долине примерно в десяти километрах от оазиса Джанет. Она имеет слегка прогнутую и очень удлиненную форму: ширина ее около десяти метров, длина почти в 10 раз больше. У северной оконечности гельты начинаются заросли высокого тростника и тамариска и тянутся на север от гельты на несколько сот метров; такие же заросли окаймляют гельту по берегам, особенно с востока; здесь было любимое место охоты Гоффера. Примерно в ста метрах к югу долина частично перегорожена отвесной скалой; туда мы и направились прежде Всего. Взобравшись с камерой наверх, мы увидели под собой как на ладони искомый образ — «Вода — основа жизни». Вокруг озерца простирался зеленый ковер буйной растительности. Но не слишком далеко. За границами проступающих на поверхность подземных вод образ резко менялся на прямо противоположный: раскаленный песок, волны дюн до самых гребней голых скал, растрескавшихся от дневной жары и ночного холода, грубо обтесанных песчаными бурями до причудливых форм какого-то неземного, космического тела.
С такого расстояния мы могли в первых кадрах фильма показать лишь контраст мертвой пустыни и скопления растительности около гельты. Чтобы продемонстрировать взаимосвязь воды и жизни и на животных, мы вернулись к заводи, отсняли жаб, бросающихся в воду при малейшей тревоге, мелких птиц, летающих над поверхностью вод, и пестрых стрекоз, садящихся на камыши вокруг нас. Пока мы подыскивали в зарослях тамариска место для съемок, перед нами внезапно взлетела до невероятности огромная для здешних мест птица, перелетела гельту и скрылась в скалах над ее западным берегом. Это была серая цапля Ardea cinerea.
Кого только здесь нет, на этом небольшом клочке «прощания с водой» в пустыне! Все это можно было увидеть ранним утром, прежде чем сюда пригонят свои тощие стада пастухи из близлежащего поселения Ифри; мы решили соорудить укрытие, чтобы не пугать птиц.
Укрытие? Проблема решалась легко — строительного материала вокруг хоть отбавляй. Мы бросились в заросли тростника — и через два часа укрытие готово. Постройка не была, конечно, образцом искусства, но цели своей служила. Мы сделали две «бойницы» для одновременной съемки кинокамерой и фотоаппаратом.
На другой день мы отправились в путь необычайно рано, остановили машину в полукилометре от нашего наблюдательного пункта и под прикрытием камыша доползли до него. Там мы прильнули к своим аппаратам и начали ждать.
Над горизонтом вместо занавеса поднялось солнце и озарило скалы над гельтой. Лучи, отражаясь от скал, освещали укромные уголки густых зарослей на восточном берегу. Камыши тихонько дрогнули, и на сцену выступил первый претендент на главную роль, но это оказался совсем не тот, кого мы ждали. К нашему удивлению, на берегу стояла молодая кваква (Nyctlcnnu nycticorax) — представительница здешних крупных подо плавающих птиц. Она пытливо заглянула в воду в ш мерла; потом быстро и ловко выловила добычу и проглотила ее. Мы не успели рассмотреть, что это было. Тотчас же рядом с нашим укрытием появилась маленькая, невероятно подвижная птичка-гномик — кулик-воробей (Calidris minuta) — и побежала по берегу, вытягивая из трясины длинным клювиком мелкую живность. Камера тихонько жужжала и пожирала один за другим ролики кинопленки.
— Смотри, Бен, вон там, — зашептал я на ужасном французском в ухо оператору как можно тише и одновременно как можно отчетливой. В южной части гельты наконец показалась самая величественная фигура первой сцены фильма — наша вчерашняя знакомая, серая цапля. Почти тут же рядом с ней (на три метра ближе к нам) из зарослей тамариска вышел ослик, чтобы напиться. Цапля внимательно осмотрела его и, убедившись, что человека с ним нет, спокойно осталась на месте (от людей она улетает). Пока Бен направлял на нее камеру, из-за поворота гельты появились две серые утки Anas strepera и вплыли в кадр. Над ними кружилась целая стая мелких птиц. Одним словом, начало фильма удалось на славу, и мы успели сделать все как раз вовремя.
Вскоре к гельте начали медленно стягиваться пастухи, и парад окончился. Крупные птицы исчезли, будто бы их вообще не было, а из мелких осталась пара сироток. В том, что это был с их стороны верх неосторожности, нас заставили убедиться чуть позже мальчишки с рогатками.
Если бы я не был здесь при восходе солнца, я едва бы поверил в то, что в здешних зарослях скрывается такое множество птиц. Нельзя ли сделать здесь еще что-либо кроме вступления к фильму? В тот же день, в полдень, я разговорился с туристом из Дании; он спросил меня, не знаю ли я какие-либо здешние достопримечательности кроме этих доисторических рисунков. Он с досадой говорил о местных проводниках и их односторонней подготовке; все, что они могут, — это водить людей от одной наскальной росписи к другой; он посмотрел уже сотни таких рисунков, и с него достаточно; здесь наверняка можно найти массу других достопримечательностей, которые иностранец может обнаружить только случайно и только избавившись от проводника и от экскурсионной группы. «Знаете что? Пойдемте завтра с нами рано утром к гельте», — предложил я ему. Он пошел, залез с нами в камышовое укрытие, отснял на две цветные пленки все, что здесь увидел; потом мы показали ему в окрестных песках, как по следам найти рогатую гадюку, — и он был в полном восторге. Он готов был ходить с нами каждый день.
И я был доволен: для меня это был «опытный образец» туриста, и он полностью подтвердил мои предположения, на которых я потом построил концепцию проекта создания «охраняемой территории Ифри». О чем в нем говорилось? О том, чтобы сохранить жизнь в этом месте «возврата в прошлое» Сахары, помочь местным жителям да и, собственно говоря, самим туристам. Избавить птичий мир гельты от угрозы истребления и беспокойства; построить более совершенный наблюдательный пункт с крытым подходом и предложить постоянно растущему числу туристов кроме обязательных рисунков ознакомиться также с жизнью обитателей островка воды в пустыне. Жители Ифри могли бы получить источник немалых доходов как проводники и хранители территории; они могли бы организовать продажу традиционного чая и открыток с изображением птиц, населяющих гельту; со временем можно было бы устроить прокат биноклей и фотоаппаратов с телеобъективом и продажу пленок. Ради успешной торговли местные жители сами стремились бы к тому, чтобы птиц в гельте было как можно больше и чтобы они не были пугливы. В основе лежал бы тот же принцип, что и в создании
