не вернется к ней. И Зевс обратился к Аиду и Персефоне, взывая к их разуму. Мир не может быть уничтожен из-за любви двоих.
Но тут Цербер ткнулся одной из голов в ладонь Персефоны, и из пасти его выпал надломленный гранат. Действуя по наитию, Персефона отломила несколько зернышек и отправила их в рот, пока мать ее бушевала.
Зерна лопнули во рту Персефоны, и одновременно с этим Аид признался, что не может держать возлюбленную в таком темном и мрачном месте. И отпускает ее домой, так как не вкушала она пищи и питья в Царстве мертвых, а потому не привязана еще к своему новому дому.
Деметра восторжествовала и протянула руки свои к дочери, приказывая ей вернуться с ней домой. Но Персефона протянула матери надкушенный гранат. Гнев Деметры был велик. С грехом пополам Зевс успокоил богиню. И провозгласил, что Персефона может навещать мать несколько месяцев в году и быть вдали от Царства мертвых столько дней, сколько будет позволено силами, связавшими девушку с Царством Тьмы. А пес будет пребывать на земле вместе с ней как частица мира смерти, дабы скрасить страдания Персефоны вдали от дома.
– Все равно это гадко, – подала голос ты, когда мое молчание затянулось. Мы сползли по борту на палубу и лежали, уставившись в небо. – Почему Деметра получила все?
– Потому что боги получают всё, что хотят, – резонно заметил я.
– Но Аид тоже бог!
– Павший бог, не забывай, – поправил я шепотом.
– Но ведь твоя история случилась до Первого Колизея, когда он еще не был павшим, – заспорила ты. – И даже после, когда Аид натворил много бед, Зевс простил его. Хотя лично я считаю его довольно жутким и, возможно, он получил по заслугам. Но история все равно грустная.
– Если тебе не нравится моя, сочиняй сама, – я начал злиться.
– Нет, мне нравится, – вдруг шепнула ты. – А сколько Персефона бывала в мире живых?
– Шесть месяцев, – наугад буркнул я, не отойдя до конца от обиды.
– А они с Аидом скучали друг по другу? – грустно спросила ты.
– Очень!
– Хорошо, – пробормотала ты, и по голосу я понял, что одной ногой ты уже в мире грез. – Ты сочинишь мне еще легенды?
– Да, – пообещал я. – Спи.
И ты тотчас задышала ровно и глубоко. Я придвинулся, повернувшись на бок, защищая от ветра твое тело, и приготовился слушать ночь. Но сам не заметил, как погрузился в глубокий сон, наполненный зернами граната и твоим тихим голосом, спорящим со мной и преследующим меня даже в моей голове.
3
1193 год от возведения Первого Колизея
Остров был иссушенным и заброшенным. Главная вилла, двор и немногочисленные домики, хоть и крепкие на вид, выглядели неухоженными. Всюду грязь. Конечно, ведь с прошлой Игры здесь никого не было. И Олимпийский остров был заброшен и тих.
Сразу же выискался главный среди стражников. Он отдавал приказания своим людям, и я понял, что, несмотря на раннюю весну, они собираются устроить стоянку под открытым небом. Нас же десятерых загнали в главный дом. Воины перетаскали поклажу с судна, и главный рявкнул:
– У вас есть три дня, чтобы подготовить дом к прибытию воспитателей, тренеров и Верховного Жреца. Приступайте!
Ты выглядела растерянной. Да все мы были в замешательстве. Никто не говорил нам, что придется заниматься грязной работой. Я и щетки-то в руках никогда не держал. Но стоило Калипсо открыть рот, чтобы приказать стражнику самому чистить этот огромный дом, как нежную кожу ее плеча разорвала взвившаяся змеей плеть.
– Вы больше не патриции! – гаркнул глава стражи. – Здесь нет слуг. Только наставники, стража и жрецы. Ваша участь отныне – трудиться и повиноваться.
Я слушал, как Калипсо бормотала проклятия сквозь зубы, пока Йоргос помогал ей приладить чистую тряпицу к кровоточащей ране, и понял, что у человека с плетью здесь появился враг, который еще заявит о себе. Ты же поморщилась и подошла к корзинам с провиантом, чтобы изучить содержимое. Плечи твои были напряжены, и я шагнул следом, размышляя о странном устройстве жизни. Почему я слышал только о том, что придется сражаться? Отчего меня не готовили к тяжелому труду?
А он оказался именно таким. Золой, смешанной с жиром, мы стирали вещи, чистили полы и мебель. Бруски этой застывшей массы не вызывали ничего, кроме отвращения, но стоило растворить ее в горячей воде – и она творила чудеса. Впрочем, горячую воду следовало еще добыть. Дома я никогда не задумывался, как тяжело достается она для моей купальни. Во двор нашего имения воду подводил акведук, а после расторопные слуги таскали ее ведрами и грели на печи в кухне. Я же наслаждался уже готовой горячей ванной с маслами и ароматным мылом, которое не имело ничего общего с кусками неопределенного цвета, что приходилось использовать сейчас.
Нам пришлось работать как команде, хотя это не имело никакого смысла. Нам нельзя было сближаться. Но крепыш Йоргос и сын Аида Деймос споро таскали воду из колодца, который обнаружился во дворе, я с горем пополам разжег огонь в большом, выше меня, камине. А после ко мне присоединился мальчик, который выглядел как ожившая прекрасная статуя, и нетрудно было догадаться, что его матерью была прекрасная Афродита. Его звали Кирос. Вместе с этим херувимчиком, который оказался удивительно крепким, мы выплескивали воду из ведер в тяжелый котел и грели ее в очаге. Самым сложным было справиться с бурлящим кипятком и безопасно перелить его в бадью для мытья полов, но тут на помощь пришла ты. Схватив кружку, принялась резво, но аккуратно вычерпывать горячую воду из котла, а после кидала в нее кусочек, отрезанный от мыльного бруска. Кипяток, взболтанный тряпкой, пенился, и ты, довольная собой, бралась за следующий мыльный раствор. Готовые же бадьи другие девчонки растаскивали по комнатам виллы.
Когда радостное воодушевление от новых открытий и собственной удачливости покинуло нас, мы столкнулись с тем, что никто из нас не знал, как именно стоит навести порядок. Приземистая девчонка, которая назвалась дочерью богини Геры Талией, принялась деловито командовать. Следовало вынести все из комнат, убрать метлой грязь и паутину и лишь потом использовать мыльную воду и щетки для полов, мебели и окон.
– Ты что, в своем имении была прачкой? – прошипела Калипсо. Ей, очевидно, не нравилось, когда командует кто-то помимо нее.
– Нет, – спокойно возразила Талия и бесстрашно выдержала тяжелый, полный злобы взгляд Калипсо. – Я просто знаю, что следует делать именно так.
И мы принялись выполнять указания Талии.
