как о чем-то другом, кроме пахана.
— Ты не права. Твоя жизнь не будет такой всегда.
Его заявление застало меня врасплох, и я не знаю почему, но я вынуждена сказать ему правду. Правду, которую я никогда не говорила другому человеку, но почему-то мне хочется с ним поделиться.
— Я бы преподавала искусство детям. Может быть, и историю искусства.
Он кивает, как будто я все понимаю.
— Когда-нибудь из тебя выйдет отличный учитель рисования.
— Неважно. — Я плюхаюсь на спину и смотрю в потолок. Я не могу сейчас думать о своем будущем. Все, о чем я могу думать, — это завтра. О послезавтрашнем дне. О выполнении обещания, данного Андрею. Воссоединение с отцом. О том, как жить дальше.
— Мне нужно уехать из города на несколько дней, — тихо говорит он. — Но мне нужно показать тебе кое-что особенное, когда я вернусь.
— Насколько особенное? — Я спрашиваю.
Уголки его губ приподнимаются, когда он проводит рукой по моему плечу.
— Это приятная особенность. Сюрприз. Тебе придется подождать и увидеть.
— Хорошо, — говорю я, чувствуя себя растерянной. Я не знаю, что здесь происходит. Секс — это одно, но такое ощущение, что речь идет уже не только о сексе.
Он вздыхает, и его рука возвращается к моему лицу, его пальцы скользят по моей коже, как будто он может читать мои мысли. Как может одно только его прикосновение заставить меня чувствовать так много?
— У нас есть время. Пока Олег не вернется в игру. — Кажется, он хочет сказать что-то еще, но не может найти слов.
— У нас есть время. — Я повторяю.
ГЛАВА 25
Джорджия
Дни проходят в тумане тренировок и сна — сна, который мне нужен главным образом потому, что я чертовски утомлена тренировками. Оружие, драки, актерское мастерство, взлом компьютеров. Я изучаю навыки, которыми даже не мечтала обладать или даже не нуждалась в них, но это странно удовлетворяет меня, когда я становлюсь метким стрелком или когда я переворачиваю одного из больших крепких охранников Андрея на спину, при попытке одолеть меня.
Наталья почти каждый вечер присоединяется ко мне за ужином, и это странно утешает. Я чувствую, что она на самом деле присоединяется ко мне, чтобы убедиться, что я следую плану, но мы вместе впадаем в легкую рутину, обсуждая мой день и почти не обсуждая ее. Мне интересно, где Андрей и его братья и чем они занимаются, но я не спрашиваю, зная, что она ничем со мной не поделится.
Как и все сотрудники Козлова, она молчалива. Ну, все, кроме Пайпер. Хотя она живет за пределами офиса, она часто заглядывает ко мне в комнату по вечерам и предлагает сделать мне прическу. Это бессмысленно. Мне некуда идти, но я не против компании и чувства избалованности.
Мы с Пайпер говорим обо всем и ни о чем — о погоде, музыке, наших любимых фильмах и сериалах. О чем мы не говорим, так это о нашей личной жизни. Время от времени она раскрывает кусочек своего мира за пределами поместья Козловых, но о своем воспитании она насторожена. Это нормально. У каждого из нас есть свои секреты, и я рада избегать сложных тем. В моей жизни есть многое, о чем я бы предпочла не говорить.
Сегодня вечером она помогает мне сделать прическу и макияж перед ужином с Андреем. После трех долгих дней отсутствия он вернулся сегодня вечером и попросил меня присоединиться к нему на ужин. Мы одни.
Я нервничаю больше, чем когда-либо за последнее время. Мы уже так много разделили, но что-то в сегодняшнем вечере кажется более реальным. Как свидание. Это абсолютное безумие. Мне нужно взять себя в руки и вспомнить, почему я это делаю — ради своей свободы. Как бы мне иногда не было легко, я не могу словить чувства к Андрею.
— Хорошо, открой глаза, — говорит Пайпер, проводя кистью по моим скулам. Я едва узнаю лицо, смотрящее на меня в зеркале. Почему-то я выгляжу одновременно соблазнительно и сдержанно: дымчатые глаза, блестящие губы и волосы, собранные в низкий пучок на затылке.
— Ух ты, Пайпер. У тебя определенно есть дар.
— Пожалуйста, это все ты. — Она машет мне рукой. — Андрей сойдет с ума.
— Нет, это не так. Это всего лишь ужин. Как деловой ужин.
Ее глаза сужаются, и она поджимает губы.
— Ага. Конечно да. Я вижу, как он смотрит на тебя.
Мое лицо становится горячим, и я борюсь с желанием поерзать.
— И как он на меня смотрит?
— Определенно не так, как будто ты деловой партнер.
Господи, здесь жарко?
— У тебя отличное воображение, — говорю я, но в моих словах нет особой силы. Что бы ни происходило между нами, а насколько я могу судить, это всего лишь секс, мы, наверное, плохо скрывали это от окружающих.
Однако я не могу собраться с силами, чтобы заботиться об этом. Я уже согласилась на его условия и могу пойти ва-банк. Никаких запретов.
* * *
Ужин романтический. Нет никаких сомнений в том, что это свидание, а не деловой ужин, в чем я пыталась (но безуспешно) убедить Пайпер. Михаил провожает меня на машине в секретное место. После десяти минут езды по извилистым частным дорогам мы выходим на участок нетронутого пляжа, окаймленный неровными скалами.
Андрей встречает меня, когда я выхожу из машины. Он одет настолько небрежно, насколько я его когда-либо видела: идеально поношенные джинсы и черная футболка, и в повседневной одежде он выглядит так же устрашающе, как и в своих облегающих костюмах.
Его темно-золотистые волосы зачесаны назад и свисают чуть ниже ушей. Высокие, скошенные скулы сменяются намеком на пятичасовую тень. Когда он ведет меня на пикник на пляже, его глубокий мужской аромат окружает меня, и мои соски дрожат в ответ. Я как собака Павлова, когда он рядом, пускаю слюни, чтобы попробовать его на вкус. Возможно, он чувствует то же самое, потому что его губы встречаются с моими в нежном поцелуе.
— Рад тебя видеть, krasotka.
Я улыбаюсь ему, прохладный ветерок овевает мою кожу.
— Океан, — говорю я. — Я знала, что мы на Лонг-Айленде.
Мы оба садимся на разложенное им одеяло, нагруженное восхитительно выглядящими суши. Протягивая мне бокал вина, он пожимает плечами.
— Это никогда не было секретом.
— Я позволю себе не согласиться. — Я поднимаю на него брови. — Вспомни о библиотеке.
— Все время, — ухмыляется он. — Я помню, как ты кончила мне в лицо. Это было чертовски горячо.
Он наполняет тарелку едой и протягивает ее мне,
