на ближайшее будущее и я отбыл домой.
Дел у меня, как уже сказал, хватало. Мало того, что Леонид обещал мне встречу с царём ещё до Рождества, то есть не позднее, чем через три седмицы, так через седмицу с небольшим у меня защита диссертации, профессор Маевский уже предупредил, и официальное уведомление мне утренней почтой сегодня доставили, только и успел его просмотреть перед приходом Погореловых. И тем не менее, готовясь к историческому для себя событию, я не оставлял мыслей и о розыскном деле.
Никаких принципиальных возражений против того, что именно Ольга Гурова и окажется не просто отравительницей, а, как изящно выразился Шаболдин, главной злодейкой, я не видел. В конце концов, пример тётки моей Ксении Николаевны, чтоб её черти угольями не обделяли, у меня имелся. [2] Пока к тому и шло — и письмо Василию Гурову она писала, и глупенькую Лизу Погорелову использовала, чтобы подставить её тоже не сильно умного брата, да и у меня личное впечатление от общения с нею осталось не самое приятное. Женщина она, мягко говоря, недобрая, и вполне могла за мужа и вместо мужа решить вопрос о наследстве. Но и против её главной роли в убийстве доводы тоже наличествовали. И главный среди них — тот же Василий Гуров, точнее, его права при наследовании по обычаю. Да, оспорить их в суде и сократить долю младшего сына вполне, как говорит многоопытный присяжный поверенный Друбич, возможно, но заниматься этим должен Фёдор Захарович. Он, а не его супруга, будет обращаться в суд с иском, если женщина замужем, сама она никаких судебных исков подавать не вправе. Да, даже о разводе, но это не в суд подаётся, а в епархиальное управление — заключение и расторжение брака у нас тут прерогатива церкви и лишь в исключительных случаях эти вопросы решаются совместно церковью и светскими властями. Так что подождём пока считать Ольгу Кирилловну главной злодейкой, подождём.
Хотя, конечно, выходит, что прав Борис Григорьевич с Гуровыми, по крайней мере, очень на то похоже. Да и ладно, мы же с ним не соперники в деле, а соратники. И всё-таки никак не оставляло меня ощущение, что мы с приставом что-то упускаем. Да вот хотя бы то, откуда Ольга Гурова знала, когда именно Погорелов отправится к Ангелине Павловне…
[1] Дядька — слуга-воспитатель при малолетнем хозяйском сыне, часто отставной солдат или матрос
[2] См. роман «Жизнь номер два»
Глава 16. Господин доктор
Помните детскую страшилку: «Девочка в море купаться пошла — в среду нырнула, в субботу всплыла»? Это я к тому, что новые главы теперь будут выкладываться дважды в неделю — как раз по средам и субботам. Приятного чтения!
… — На основании вышеизложенного учёный совет факультета прикладной магии Царского Московского университета единогласно постановляет: присудить боярину Алексею Филипповичу Левскому учёную степень доктора магии! — факультетского секретаря, оглашавшего постановление, Господь голосом не обидел, однако же последние его слова утонули в поднявшемся шуме. Публика не то чтобы неистовствовала, но зашумела знатно. Насколько я мог в нынешнем своём состоянии оценить этот шум, его стоило считать для меня благоприятным, хотя в свете только что оглашённого постановления это уже ничего изменить не могло — диссертацию свою я защитил.
Далась мне защита, прямо скажу, нелегко. Официального оппонента мне, правда, назначили очень даже удобного — профессора Долотова, мне же в работе с практическим подтверждением моих положений и помогавшего, зато прибывший из Усть-Невского Дикушкин да ещё двое московских студентов вызвались неофициально оппонировать мне сразу после моего выступления с тезисами. Не скажу, что кровушки моей господа оппоненты так уж и сильно нахлебались, но Дикушкин — тот ещё клещ, вцепится, так уж вцепится, а тут же университетская аудитория, дискуссию приходится вести пристойно, теми выражениями, что я с ним, скажем так, спорил в своё время в военном госпитале, не попользуешься. [1] Да и господа студенты показали себя людьми, несмотря на свои юные года, въедливыми и обстоятельными. Фамилии их — Клюкин и Белов — я уже не раз слышал от Вани Лапина, так что записывать не стал, но заметку в памяти сделал. Мне эти способные и амбициозные молодые люди, пожалуй, пригодятся, и я буду не я, если не сделаю им предложение, от которого они отказаться не смогут. Главное же — из-за такого обилия оппонентов диспут по тезисам моей диссертации затянулся до позднего вечера, и к концу его я пребывал в состоянии если и не выжатого лимона, то очень к тому близком. Поздравления Маевского, Долотова, Дикушкина и не помню уже, чьи ещё я выслушивал как сквозь вату, и в опустевшей от усталости голове только и шарахалась туда-сюда мысль о том, что всё позади, что теперь я доктор магии, пусть докторский диплом мне и выдадут только послезавтра.
Ещё погрел душу пункт постановления учёного совета, относивший расходы по печати моей диссертации и её рассылке по библиотекам на счёт Московского университета. Не скажу, что экономия эта для меня так уж существенна, но сам факт… Я с некоторым удивлением узнал, что это вовсе не обязательная практика, и многим диссертантам приходится самим изыскивать деньги на издание своих трудов, потому как университет принимает на себя расходы по тем лишь из них, кои учёный совет соответствующего факультета посчитает того достойными. Мою, стало быть, посчитали, приятно.
Поскольку сейчас у нас Рождественский пост, банкет для оппонентов и членов учёного совета у меня получится закатить только на святках, впрочем, не так долго до того и осталось. Правда, на нём не сможет присутствовать Дикушкин, из-за одного лишь банкета в Москву он не поедет, но с ним мы отметим отдельно, я уже пригласил Ивана Матвеевича погостить хотя бы пару дней у меня и приглашение моё он принял. Да, гостевая комната у меня в доме всего одна и не особо большая, но ничего страшного, обойдёмся как-нибудь. Уж с Дикушкиным есть мне о чём поговорить применительно к моим планам, ох как есть…
Планы те самые, кстати сказать, потихоньку начали осуществляться. Дядя устроил мне поход в Промышленную палату, где я, заплатив двадцать рублей пошлины, получил на руки обстоятельную выписку по общему состоянию применения артефактов в промышленности Царства Русского. На самом-то деле, я мог прийти туда и просто с улицы, но вот как хотите, а не было у меня уверенности, что выписка в таком случае оказалась бы настолько обстоятельной. Как бы там ни было,
