король?' - с ошеломляющим облегчением спросила Бесс. 'Он не ранен?'
'Нет, насколько нам известно, миледи, ни он, ни его братья. Герцог Сомерсет и граф Девон взяты в плен и казнены по обвинению в государственной измене, каковую те и совершили'.
Бесс резко села на скамеечку для ног. 'Что с принцем Эдвардом? Он не участвовал в сражении?'
'Участвовал, но в финале тоже пустился в бегство. Мы слышали, его схватили люди герцога Кларенса, или, как говорят другие, сам герцог, и казнили в полумиле от места битвы. Король послал двух герольдов оповестить о случившемся Лондон и подготовить к своему возвращению столицу'.
'А королева Маргарет?'
'Ее также взяли в плен. Она хотела исчезнуть, но люди короля обнаружили Маргарет вместе с леди Анной Невилл в бедном монастыре в Литтл Малверне. Его Величество привез ее с собой в Лондон'.
Бесс подумала о гордой королеве, которую никогда не видела, и которая теперь подверглась столь чудовищному унижению. Возможно, если бы Хамфри не погиб, она почувствовала бы к той хоть зачаток жалости, но отныне по отношению к подстрекательнице проливания напрасной крови и прерывания стольких жизней не испытывала уже ничего. Тем не менее, ее беспокоила дальнейшая судьба Анны Невилл, вдовы в шестнадцать лет. Кто знает, вдруг после всего произошедшего, Глостер, наконец, добьется ее руки, вдруг счастье еще улыбнется, пусть не Бесс, но хоть этим двоим.
Элизия заметила выражение лица госпожи и опустилась у скамеечки на колени. 'Дорогая леди, нам очень жаль. Если бы сэр Хамфри остался жив, какой бы радостью наполнился день'.
'Не надо', - попросила Бесс. 'Я не в силах вынести подобное'. Однако, в то же самое время часть ее существа кричала от облегчения, что Эдвард цел и невредим, что его враги, наконец, разгромлены.
Через два дня после победоносного въезда короля у Бесс объявился неожиданный гость со следующей порцией новостей. Услышав имя мастера Томаса Говарда, молодая женщина была заинтригована и уже собиралась сказать, что не принимает, но он вошел прямо по пятам пажа Марка и почти стоял в дверях.
'Пожалуйста, попросите мастера Говарда зайти', - вот и все, что Бесс сумела вымолвить, и мгновение спустя тот захромал к ней и поцеловал руку.
'Я пришел', - откровенно признался Томас Говард, - 'чтобы выразить вам соболезнования, - от имени и себя, и моего отца. Сэр Хамфри был достойным человеком, мы все его горько оплакиваем'.
'Благодарю вас', - произнесла Бесс. Она подумала, что его посещения следовало ждать. Говарды являлись ближайшими соседями дядюшки Хамфри, их имения Стоук и Нейленд в чудесной долине Дедем-Вейл не слишком отстояли от обширных владений графа. Бесс вспомнила, как Хамфри говорил, что семейство ищет выгодных знакомств, дабы с помощью этого заметно продвинуться по иерархической лестнице.
'Я бы явился раньше', - продолжал Томас, - 'но моя рана держала меня в кровати и не позволила прикоснуться к великой победе Его Величества при Тьюксбери'.
Бесс осознала, что заставляет гостя стоять и указала на кресло, велев Марку принести вина. 'Надеюсь, оно вас, пусть немного, но исцелит'.
'Очень хорошо', - поблагодарил Говард. 'Просто какое-то время я не смогу ходить прямо'.
Он занял обычно принадлежащее Хамфри кресло, и Бесс поймала себя на том, что поморщилась, - его компактная фигура, крючкообразный нос, темные волосы и массивные брови выглядели жутко отталкивающими после приятного лица и изысканных манер Хамфри. Ей бы хотелось, чтобы Томас уже заговорил, достал бы послание, но тот не выказал ни малейшей склонности сделать это, лишь устроился как можно удобнее.
После минутного молчания Бесс вежливо поинтересовалась: 'Надеюсь, ваш батюшка при Тьюксбери не получил ран?'
'Нет, даже царапины не удостоился'. Томас опять замолчал и затем спросил: 'Вы слышали, миледи, король Генри - мертв?'
'Нет', - охнула Бесс. 'Но когда он умер? И где?'
'В Тауэре. Говорят, его поразил удар, когда он услышал о гибели сына, о казни Сомерсета и многих других. Генри знал, - жену он больше не увидит. И ему оказалось незачем жить'.
'Несчастный', - прошептала молодая женщина под влиянием внезапного сожаления и перекрестилась. 'Да упокоится душа его с миром'.
'Генри причинил достаточно проблем, пока жил. Его уход на вечный покой только на благо миру в Англии. Тело лежит сейчас в соборе Святого Павла, чтобы каждый смог на него посмотреть'.
'Вы были там?'
'Да, как и половина Лондона. Все должным образом освещено факелами, и вокруг гроба выставлен почетный караул'.
Внутри Бесс начали поднимать голову зачатки сомнений. Смерть Генри должна была положить конец раздиравшим страну на части войнам, более удачного совпадения нельзя даже представить. Умер ли бывший король, как сказал Томас, от потрясения? Или? - но продолжить эту мысль она не осмелилась. Следовало поверить в то, что ей объяснили. В любом случае, Генри уже пересек пятидесятилетний рубеж, внутреннее его состояние отличалось значительным нервным напряжением, и казалось чрезвычайно естественным, что сердце не вынесло последнего ужасного удара.
'Теперь у короля Эдварда не будет соперников', - подвел итог Говард. 'Джаспер Тюдор бежал с племянником в Бретань, - таким образом, запад от мятежников очистился, у архиепископа Невилла жало вырвано, и епископ Стиллингтон снова занимает должность канцлера. Что до меня, я стану одним из монарших оруженосцев, достигнув очень ответственного положения, миледи. Для меня это крайне важный этап, я бы назвал его краеугольным камнем в здании карьеры'.
'Я рада вашим успехам', - механически произнесла Бесс. 'Его Милость явно желает вознаградить вас за оказанные при Барнете услуги'.
'Как и моего отца. Он, разумеется, все также является казначеем, но отныне станет еще и депутатом от правления Кале. Сейчас, - когда Уорвик мертв, там вместо него распоряжается милорд Гастингс. Я уверен, Его Милость будет нам замечательным господином. Моей семье недостает только собственности и средств, чтобы подняться, но это достижимо'.
Бесс удивленно воззрилась на него. Говарды были не более, чем скромными провинциальными джентльменами, но молодая женщина прекрасно видела написанное во всю ширь лица Томаса честолюбие. 'Да пошлет вам Господь должное удовлетворение', - вежливо пожелала она. 'Теперь, если вы меня простите-'
Говард немедленно встал, поцеловал
