как надо. Чувства Эйсы меня не волнуют, ни капли угрызений совести не испытываю.
Карма – злая стерва, Эйса Джексон.
Люк проводит мне по плечу большим пальцем, приспускает бретельку бюстгальтера. Ласкает меня.
Я глажу его по щеке. Лицо у него мужественное, а губы полные, чувственные.
– Как ты меня вычислила? – спрашивает он.
Я широко улыбаюсь.
– Люк, я, кроме тебя, больше ничего не вижу. И еще я умная.
– Да, ты умная, – кивнув, признает Люк и тянется меня обнять… но в последнюю секунду опрокидывает на спинку переднего сиденья, закрывает собой. – Тихо, – говорит, зажав мне рот ладонью, и смотрит вперед, за лобовое стекло.
У меня сердце чуть не выскакивает из горла.
Нам крышка. Мы трупы.
Нам. Конец.
Кто-то громко колотит в окно. Или это мое сердце?
– Открой, сука!
Я зажмуриваюсь, но тут Люк шепчет мне на ухо:
– Это всего лишь Далтон. Не высовывайся.
Всего лишь Далтон? Похоже, Люк ему доверяет. Кивнув, я обхватываю себя руками, а Люк привстает. В открытую им дверцу влетают какие-то вещи.
В салон заглядывает Далтон.
– Если снова захотите улизнуть и потрахаться, – говорит он, – то хотя бы не разбрасывайте шмотки где попало.
Оказывается, Далтон швырнул в Люка моей кофтой и джинсами. Сгорая от стыда из-за нашей беспечности, я лихорадочно натягиваю лонгслив.
– Он проснулся? – спрашивает Люк.
Во взгляде Далтона целая буря эмоций. Непонятно, как он относится к тому, что застукал нас.
– Нет, но ты лучше вали отсюда, пока нас обоих не грохнули. – Затем он обращается ко мне: – Пора домой, иначе из-за Картера убьют и тебя.
Далтон выпрямляется и, перед тем как захлопнуть дверь, добавляет:
– Картер, задержись чутка, потолкуем.
Мне становится ясно, что эти двое заодно и давно знают друг друга. Теперь понятно, как они так быстро скорешились.
Люк помогает мне натянуть джинсы. Все-таки лучше даже мысленно звать его Картером, иначе могу оговориться и назвать его Люком в присутствии Эйсы.
– Ты попал? – спрашиваю его, застегивая джинсы и оправляя лонгслив.
– Я попал, когда пришел на эту работу, Слоун. – Он бегло целует меня в губы. – Хотел бы сказать, что я хороший сотрудник, вот только система приоритетов у меня, похоже, немного сбилась.
Я смеюсь:
– Лично я бы сказала, что полчаса назад она работала точнее некуда.
Он снова целует меня и напутствует:
– Иди. Будь осторожна.
Я горячо целую его в ответ. Расставание уже не так болезненно, ведь теперь появилась надежда. Надежда на то, что у Картера есть план, как нам обоим выбраться из этой передряги.
* * *
Моясь под душем, я все не могу перестать улыбаться. Вернувшись, я не обнаружила на кухне ни пятнышка. Это Картер прибрался.
Еще никто – никто и ни разу – палец о палец не ударил, чтобы помочь мне по дому. Нигде не сказано, будто путь к сердцу девушки лежит через уборку, однако на меня Картер произвел впечатление; услышав плеск в посудомойке, я чуть не расплакалась.
Печально. Выходит, помощь с посудой для меня значит больше, чем предложение и колечко?.. Кто-то решит, что и у меня приоритеты неверные.
Ничего, мне нормально.
Когда я вхожу в спальню, Эйса так и валяется на кровати: голый, раскинув руки и ноги.
Зашибись. Придется спихивать его тушу со своей половины постели.
Я подхожу и, взяв Эйсу за руку, тяну со всей силы. Он не шевелиться, только постанывает между всхрапами.
А потом… его рвет.
Прямо на мое одеяло. Черт!
Я закрываю глаза, пытаясь сохранить спокойствие. Эйса просто не мог не испортить эту прекрасную ночь.
Продолжая стонать, он снова опорожняет желудок. Стоит кислая вонь его рвоты. Я сбегала за ведром, стоявшим у стола, и теперь придерживаю Эйсе голову, помогая блевать в мусорку.
Вырвав еще пару раз, Эйса успокаивается и через несколько минут открывает глаза, в которых светится детская невинность.
– Спасибо, малыш, – бормочет он.
Поставив ведро на пол, я глажу Эйсу по виску.
– Вставай, мне нужно убрать одеяло.
Он перекатывается на бок. Прижимает к груди подушку и почти сразу засыпает снова.
– Эйса! – тормошу я его.
Тщетно.
Встаю с кровати и оглядываюсь. Видимо, без помощи парней тут не обойтись.
Сама я не справлюсь, а спать внизу на диване и не подумаю. Только не в одном доме с Джоном. Лишь бы Далтон или Картер еще были тут, ведь если Джон или Кевин узнают, что Эйса в отрубе, безопасность мне ничто не гарантирует.
Слава богу, Картер с Далтоном здесь. Когда я спускаюсь, они готовятся уйти, однако при виде меня Картер настороженно замирает.
– Нужна помощь. Надо поднять Эйсу с кровати и поменять одеяло. Он там все заблевал.
Джон, не вставая с дивана, бормочет:
– Удачи.
Картер, бросив на него злобный взгляд, идет к лестнице. Далтон неодобрительно смотрит другу вслед… а потом догоняет.
От вони в спальне меня саму чуть не рвет, и я зажимаю нос.
– Твою же мать, – бормочет Далтон и идет открыть окно. Потом мы смотрим на Эйсу, и мне даже немного стыдно за то, что он голый. Впрочем, Эйсе, я знаю, плевать, а если бы он и смущался, то сам виноват.
Картер трясет его, пытаясь добудиться.
– Эйса, вставай!
Эйса только стонет сквозь сон.
– Черт, чем он ужрался? – спрашивает Картер, обернувшись к Далтону.
Тот пожимает плечами.
– Хер его знает. По пути в казино он закинулся какими-то колесами. На обратной дороге вмазался хмурым.
Не раздумывая больше ни секунды, Картер подхватывает Эйсу под мышки и стаскивает с кровати.
Я быстренько собираю одеяло и, скомкав его, выбрасываю в коридор. Черта с два стану это стирать. Простыню тоже меняю на всякий случай.
– На какой стороне он спит? – спрашивает Картер. Я показываю, и Картер с помощью Далтона укладывает Эйсу на кровать. Я накрываю его свежим одеялом, которое достала из шкафа. Хочу подоткнуть края, когда Эйса вдруг просыпается. Смотрит на меня, потом утирает лицо ладонью, морщится.
– Черт, чем воняет? – бурчит.
– Тебя стошнило на кровать.
Он снова кривится:
– Ты убрала?
Я киваю и шепчу:
– Да, я сменила белье. Спи дальше.
Но Эйса не спешит закрывать глаза. Подергивает меня за прядь волос, говорит:
– Ты так обо мне заботишься, Слоун…
Некоторое время я смотрю на него – на эту его беззащитную версию и, даже в присутствии Картера, проникаюсь сочувствием.
Я просто не могу не жалеть его.
Эйса ведь не от хорошей жизни такой. Он стал тем, кто он есть, потому что не видел достойного примера.
Жалости от меня он заслуживает. А вот любви – нет,
