признаки ведомы лишь сыновьям. Младший брат мой, Буян – без мозгов родился. Силы в руках на троих, а умок с дыркой, попискивает. Вот он вас через ворота и пропустил, налегке нечисть в Дом приволок. У меня таких шуток для оборванцев не водится. Пусть встаёт, тебе говорят.
Посмотрев на Лиску, Олег столкнулся с её значительным взглядом. Девушка еле заметно кивнула, предлагая продолжить игру. Хоть их уличили, но ни в чём сознаваться она не хотела.
«Быстро же пригодилась твоя наука», – подумал скиталец и жестом приказал ей подняться.
– За мной их ведите, – Витоня развернулся и широко зашагал меж ангаров. Домовые толкнули скитальца и «Навь» подальше от лишних глаз, в безлюдную часть общины, где ржавели ряды старой техники. Под ногами зашуршал битый кирпич и осколки стекла. Над Домом сгустились сумерки. Мелкий дождик с шипением и звоном барабанил по гнутым железкам и как будто не собирался уже останавливаться. Где-то в глубине туч лениво пророкотал гром.
– Тут всё и решим, – указал Витоня на подтопленный серой водой тупик. Лиску с Олегом поставили перед городничим, пусть голбешники за оружие пока не хватались. Девчонка тут же оскалила зубы, попыталась рычать, но Витоня ничуть не смутился. Он поймал подбородок Лиски в пухлые руки и пальцами разжал девочке губы.
– Не заточены, – заключил он. – Тело слабое, хилое. Всех Навьих покойников я помню отлично – тела жилистые, сильные, не то что у простого оседлыша.
Он продолжал вертеть голову Лиски так и сяк в своих мягких руках. Откинув в сторону рыжие волосы, посмотрел на чистую кожу за ухом.
– Знаков нет, никаких: ни на руках, не на голове ни одной татуировки. Не Навь это, зря ты меня Стенька поднял. Наш отец завещал к Навьему племени снисхожденье иметь, коли в плен попадутся. Да только эти двое – не Навь, врут они всё. Жулики да и только. Что с ними делать?
Никто не ответил. Пристыженный гнёт переступал с ноги на ногу в луже. Сам же Витоня не спеша размышлял, постукивая коротким пальцем по своему подбородку:
– За обман голбешников – можно и наказать. А с другой стороны, много разного люда в Дом ходит. Каждый день воров ловим, кто ножами у добрых гостей хочет деньги отнять. Не спокойно стало в общине, отец противился принимать чужаков, да сынки его решили иначе. И ты вот, скиталец, с «Навью» связался. Но ведь ловкостью своё у дураков заработал, чудил, никого не ограбил. Да вот только зря ты лгал домовым – больше всего мне об этом обидно…
Олег понял, что судьба его висит на волоске. Если их с Лиской закроют, то до Китежа им не добраться. Всё, что было задумано сделать в дни последнего лета, не сбудется. Можно рассказать городничему об обмане и просить снисхождения, но советы Лиски о признаниях и мольбе были ещё свежи в памяти. За себя она ничего сказать не могла и продолжала играть Волчонка. Лиска скалилась, зыркала глазами на домовых, но теперь голбешники смотрели на неё лишь с усмешкой. Никакого доверия к жуликам не осталось.
– Она Навь, – повторил Олег, глядя городничему прямо в глаза. Он ожидал, что тот начнёт кричать или высмеивать каждое его слово, но Витоня лишь внимательней присмотрелся:
– У неё клыки не заточены…
– К ней ещё Волчий дух не пришёл.
– Какой дух?
– Когда Навь взрослеет и зубы меняются, они в себе силу дикую чувствуют. Волк может с ума их свести, заставить бросаться на своих же сородичей – вот что это за сила. Но бывает, что Волк долго к ним не приходит. К девчонке дух ещё не явился – ей не надо зубы затачивать.
– А татуировки?
– Не всем их накалывают, только особенным – выбранным в жертву Марене или родившимся в ночь Зимнего Мора.
Витоня наклонил круглую голову набок и призадумался. В груди у Олега начало жечь, хотелось откашляться, но он держаться спокойно. Городничий снова засомневался:
– Почему молчит? Почему нам ни слова не скажет? И история эта, про обращение в волка – неправда?
– Конечно неправда, – согласился скиталец. – Тут ты верно подметил. Чтобы деньги собрать, пришлось приукрасить. На деле, я подобрал её в лесах на востоке, полузамёрзшую. Не знаю, что с ней случилось: может сородичи из норы выгнали или стаю свою потеряла, да только с тех пор она не разговаривает и бросается на каждого человека…
Олег закончил свои объяснения и выпрямился перед городничим. Дождь стекал по коротко остриженным волосам толстяка, но ни одна капля не помешала его острым глазкам.
– Откуда ты столько знаешь о Нави? – спросил Витоня.
– Жена моя о них знала. Мы охотились на проклятый род.
– А что с ней случилось? Под землю забрали? Не вырвалась?
– Нет...
– А что?
Взгляд Олега наполнился искренней болью, так что Витоня не стал докапываться и даже перед ним извиниться:
– Прости, не хотел. Я ведь догадываюсь, что изверги с жёнами нашими делают. Тела потом не найдешь, не то что уж... – он вздохнул, покосившись на Лиску. – И правда, Волчонок долг перед людьми отрабатывает. По гроб жизни ей теперь платить за сородичей.
Закончив дело, городничий повёл голбешников прочь. Только Стенька отстал от товарищей, подошел ближе к скитальцу и негромко сказал:
– Извиняй друг, так уж вышло. Я-то
