что передо мной - самый счастливый человек на свете, абсолютно довольный своей жизнью.
— Вообще-то, Меркурий, ты должен был сказать это после дегустации.
Я делаю задумчивый вид, как бы невзначай поглаживаю ее по кончику носа, и Вера расшифровывает:
— Никто не обещал поражать тебя своими кулинарными талантами в положительном ключе. Я отвратительная хозяйка, чтоб ты знал.
— Тогда, если это будет настолько ужасно, в качестве компенсации придется сожрать тебя.
Клацаю зубами у нее перед носом и возвращаюсь в коридор, чтобы притащить свою «шкуру мамонта», запакованную в кучу пакетов. Планетка только охает, когда начинаю выгружать все это в ящики. Укладываю на самые нижние полки, чтобы она смогла достать все это без больших усилий. Кстати, делаю в голове заметку, что надо бы поискать для нее маленький приставной стульчик, возможно, в магазине товаров для детей или, если не будет там, просто взять степер в спортивных товарах. В любом случае, такие штуки лучше раскидать в каждую комнату, на всякий случай.
— Это слишком много для меня одной, - бормочет она, пока выставляю на полки пасту и другую галантерею.
Рядом даже остается место для большой банки безглютенового печенья с какими-то стремными семенами. Прочитал в интернете, что это, типа, офигенно вкусно и очень ПП, а моя балерина до сих пор пристально следит за рационом. Хотя, будь моя воля, я бы заставлял ее есть раз пять в день, пока с ее лица не исчезнут эти выпирающие кости в том месте, где должны быть щеки.
— Мне не нравится думать, что все это может пригодиться, - продолжает Планетка, и на этот раз ее выдержка все-таки дает трещину: голос дрожит, во взгляде появляется паника. - ты же обещал, что уедешь только на пару недель…
Я быстро сую пустые пакеты в мусорное ведро, поворачиваюсь на пятках и торжественно вручаю ей большой бумажный пакет с заморскими вкусняшкими из бакалеи. Кто-то из моих старых армейских приятелей говорил: «Хочешь успокоить женщину - дай ей что-то вкусное, а потом выеби».
Второй пункт этого нехитрого плана я бы тоже с радостью реализовал прямо сейчас. Особенно когда под футболкой моей Планетки проступают мягкие округлости ее груди. Она стала заметно меньше, но почему-то это только еще больше возбуждает. Может, я какой-то скрытый извращенец, который, наконец, нашел свой абсолютный триггер?
— Это, типа, сахарная косточка, чтобы я не гавкала? - шмыгает новом Вера.
— Это чтобы ты не накручивала себя по разным пустякам.
— Ты - не пустяк, - упрямится она.
Мы уже несколько раз поднимали эту тему, и как бы я не пытался ее успокоить - Планетка все равно трясется каждый раз, стоит разговору снова свернуть на эту «тропинку». Так что просто снова слегка сжимаю ее плечи и сгибаюсь чуть не вдвое, чтобы уткнуться своими губами в ее поникший нос.
— Я большой и сильный лоб, малыш, чтобы со мной что-то случилось, нужен целый метеорит, да и то не факт.
Она слепо ставит пакет на стол позади себя, охватывает меня руками за талию, прижимается.
Дрожит.
— У меня плохое предчувствие, Меркурий. - Горячее рваное дыхание обжигает меня даже сквозь пару слоев одежды. - Я спать не могу. Все время это в голове крутится. Пожалуйста, не уезжай… Мы ведь можем…
Не даю ей закончить, крепко прижимая голову к своей груди.
— Все будет хорошо. Две недели, Планетка, или даже меньше. Обещаю.
И вдруг вспоминаю, что в последний раз я давал обещание много лет назад.
Другой женщине, которая точно так же мне верила.
Только я его не сдержал.
— Так, Планетка, и еще одно. - Нужно быстро переключиться, пока воспоминания о прошлом не превратились в навязчивую идею. Достаю из заднего кармана джинсов банковскую карту, отодвигаю от себя Веру и вкладываю ей в ладонь. - Код - день и месяц твоего рождения. Запомнишь?
Она молча смотрит на кусок пластика, моргает, как будто ждет какого-то волшебного превращения маленького глянцевого прямоугольника в пушистого котенка или домашнюю белую мышь.
— Это что?
— Это на все другие случаи. Я не могу предусмотреть все. Доставка еды, замена кулера, уборка, химчистка, любые покупки, которые будут тебе нужны.
После всех трат, которые пришлось сделать, у меня осталось не так много, но я все равно решил подстраховаться и оформил ей отдельный счет. Себе оставил только самый минимум, если вдруг случится какая-то феерическая жопа и придется самостоятельно из нее выбираться.
— Я не возьму, - упрямо мотает головой Планетка, но я молча и уверенно сжимаю ее деревянные пальцы вокруг карты.
— А я тебя не спрашиваю, возьмешь или нет - я так решил, а ты, пожалуйста, будь умницей и просто сделай, как просит твой мужчина. Или я категорически откажусь есть то, что ты приготовила.
Вера пытается мотать головой, но я перехватываю ее лицо ладонями, сжимаю, приподнимаю к себе и целую в приоткрытые губы.
Она точно плакала, потому что они соленые на вкус.
Мне вдруг становится пиздец как хреново, что придется ее оставить на эти длинные и долгие дни, когда у меня даже связи не будет, чтобы узнать, все ли у нее в порядке.
Глава девятнадцатая: Меркурий
Глава девятнадцатая: Меркурий
— Мне нужно в душ, - Планетка медленно отодвигается и на этот раз держится нос высоко. - А то от меня пахнет беконом сильнее, чем от бекона.
— Не сказал бы, что это такой уж недостаток, - лыблюсь я, воображая на ее месте прожаренный до хруста мясной ломтик. С удовольствием бы вонзил в него зубы. Даже если это звучит как бред сумасшедшего.
Вера показывает мне язык и предлагает пока приготовить место для ужина в комнате с подушками вместо кресел. Я провожаю ее долгим взглядом и ловлю себя на мысли, что ни хромота, ни болезненная худоба не делают менее сексуальной ее походку. И даже попой моя Планетка виляет (конечно, не нарочно) так сексуально, что я снова начинаю ненавидеть проклятые слишком широкие и твердые молнии на джинсах.
Пока она плещется в ванной, достаю большие белые тарелки, вилки, стаканы, заранее готовлю кофе для кофемашины. В комнату с подушками приношу пару пледов на пол. Не помешал бы еще поднос или деревянный кроватный столик, но об этом я как-то и не подумал. Приношу колонку - это моя, домашняя, одна из немногих вещей, которые
