Не пойму, Ганс с ним под ручку идёт? Вот так сладкая парочка…
— Это олг, — мрачно высказал Порсон.
— Кто?
— Ну, олг! Они сами себя так зовут. Орки, олги — разные племена, в разных землях живут, вы вообще ни рожна не слыхали о них?
— Что-то слыхали… как вы их различаете?
— Да легко! Зырь носяру.
— Носяру?
— Эге. Обычные орки курносые. Они могут перед собою сморкаться. А олги носатые, у них клювы в два раза длиннее, чем у людей! Их ещё троллинами зовут. Очень крепкие, хотя с натуральными троллями, каменными, их не спутаешь.
Вероятно, пару веков назад племена Оркании разделились по носовому признаку, подумал Констанс. Что касается каменных троллей, здоровенных, медлительных чудищ, то их в Сизии видели редко. Когда-то они угрожали первопоселенцам, но, похоже их истребляли быстрей, чем они размножались (если вообще могли), и теперь каменных троллей почти не осталось. За пределами известных земель их могло быть и больше — но там вообще могло встретиться что угодно… Пленённый троллин же, хоть и выглядел диковато, был вполне человекообразным. Убивать таких или быть ими убитым Изварову не хотелось. Но его вряд ли бы кто спросил.
Впереди показалось ущелье. Отряд остановился. Асперо скрупулезно изучал карту, а Ганс Пополам достал из ранца старинный военный бинокль и обозрел окрестности. Обсудили план действий на случай внезапного нападения. Следовало пройти перевал до темноты, но бежать сломя голову никто не хотел. Вернее, почти никто.
— Хватит сомневаться, отступники! Говорю вам, засады не будет! — расшумелся, махая руками, Бартоло. Он был бледен, глаза его влажно сверкали. — Впереди только свет, и я вижу его! И вы тоже все скоро увидите…
Было неясно, изображает он рвение или думает так на самом деле, но паломников его крики воодушевили. Они были готовы идти сквозь ущелье.
Отряд тронулся с места, ступив на холодные камни меж скалами. Засады не было.
Сизым вечером, когда они стали лагерем над ледяным горным озером, Костика с Кэрротом позвал один из паломников. Он привёл их к роще корявых деревьев, которые будто сбежали по склону и встали в раздумье, куда идти дальше. Здесь ждал, скромно сидя на валуне, сухощавый церковник Асперо.
— Что вы задумали, святой отец? — не теряясь, спросил Кэррот. Священник окинул их взглядом; в сумерках сложно было разобрать выражение его лица.
— Церковь Шестигранника полагает: в душе каждого есть подобие весов… Никто не бывает абсолютно плохим или хорошим по природе своей, нет. Каждый миг в человеке проходит борьба, чаши весов колеблются, склоняясь в ту или иную сторону.
Невдалеке по склону скатился камушек, потом всё утихло.
— Когда имеешь дело с людьми, важно определить, куда клонятся чаши их весов. Посмотрел я за вами вполглаза и решил вызвать на разговор.
— Чем мы можем помочь? — вежливо спросил Костик.
— Помочь — чересчур громко сказано, ребятки. Ситуация сложная. Будет здорово, если вы мне хотя бы не помешаете.
— Несказанно лестное отношение…
Священник предупредительно поднял ладонь. В полумраке она показалась им неожиданно светлой, как бы светящейся.
— Внемлите. Мы идём по церковному делу, но не затем, чтобы строить в Оркании храм. Эта ложь во спасение — наше прикрытие.
— Так и знал, — кивнул Кэррот с невозмутимым видом. Изваров толкнул его плечом.
— Мы идём за упавшей звездой, — произнёс Асперо, и вокруг точно раскатилось беззвучное эхо. Штрафники непроизвольно поёжились. — Сорок два дня назад в эти горы упал осколок рассыпавшейся в межзвёздном пространстве кометы. На удачу, а может и на беду, рядом с местом падения оказался наш проповедник Бартоло. Он счёл это знаком, подарком небес. Его знаний хватило, чтобы определить: вещество из ядра кометы — очень сильный магический элемент. Для Церкви такая находка бесценна. Мы готовы горы свернуть, чтоб добраться до этой звезды.
— А иначе её заберёт Академия Волшебства, — продолжил Констанс.
— Вероятней всего, — не стал отпираться Асперо. — Поэтому нам и нужны послушные парни в мундирах, которые пойдут куда нужно и скажут, что велено. Ибо церковники, как ни прискорбно, не столь почитаемы ныне, и любой чародей в глупой шляпе ничтоже сумняшеся может изъять у них святую реликвию. А у офицера милиции с бумажкой от заместителя комиссара, гласящей, что доставка ценного груза в Хендру идёт под особым контролем, чародей просто так ничего изъять не сможет. Начнётся бюрократическая волокита, а осколки звезды мы тем временем привезём в свою вотчину и упрячем в священные закрома.
— Продуманный план, — одобрил Кёрт.
— Однако изъян затаился в самом его основании. Меня беспокоит Бартоло.
Священник немного помолчал, прислушиваясь к стрёкоту ночных насекомых.
— Воротившись без верных последователей, он поведал, что все они полегли в битве с дикими орками, желавшими прогнать их от упавшей звезды. Версия достоверная: Бартоло всегда заботился исключительно о себе и вполне мог сбежать от опасности, вдохновив паству стать мучениками. Меня отправили проследить, чтоб такого не повторилось. Но теперь я всё явственней понимаю: Бартоло темнит.
— Что, прибрать себе хочет звезду? Насколько она ценная? — уточнил Кэррот.
— Мы не знаем наверняка, из чего она. Бартоло не смог принести образцов, вроде как потерял по дороге… а возможно, лукавит.
— Он вообще странный, — признал Костик. — Но люди его слушают, открыв рот.
— Верно. Раньше он не был столь красноречив, но само по себе это не говорит ни о чём. Для того он и уходил в пустыню, чтобы обрести дары, как у нас говорят. Ведь даётся одному слово мудрости, другому слово знания, иному пророчество, иному дары исцелений… и вот тут кое-что мне совсем не понравилось. Кёрт, можешь протянуть длань, дабы я её ранил? Не из кровожадности — нужно вам показать. Потом сразу же исцелю.
Олясин подивился просьбе, но протянул левую руку церковнику. Тот легко полоснул по ладони кинжалом, который скрывал в рукаве. Кэррот вздрогнул, кровь закапала наземь, но Асперо взял его руку в свои, моргнул… рана исчезла, как будто и не было. Осталось лишь чувство тепла на ладони.
— Было больно, сын мой?
— Порез ощутил, но боль сразу прошла… отличные чары! Приятнее, чем волшебным огнём прижигать, там такие рубцы остаются…
— Помните, как врачевали мозоли вашего лейтенанта?
Костик внутренне содрогнулся от дурного предчувствия:
— Турфан потом жаловался, ноги как в кипяток макнули.
Асперо смиренно кивнул.
— Бартоло прежде не блистал силой веры… Церковные чары ему не давались, рвения не хватало. А вернувшись, он без умолку сказывал о чудесах, что открыл в себе после того, как коснулся упавшей звезды. Исцеление страждущего как будто всё подтверждает! Но дары милосердия не случайно так названы; суть их в том, что врачуем мы
