кухню.
А ведь извинений так и не прозвучало. А лишь обвинения в каких-то глупейших, абсурдных вещах. Мол, нечего тут трахаться, когда другим и не светит. Что за нах? И этим он хотел оправдаться? Серьезно? Он изнасиловал меня, черт возьми! В голове не умещается. Я думала, он пришел повиниться, а он пришел обвинить!
На автомате подхожу к окну и открываю форточку, чтобы выпустить наружу табачный дым. И замечаю, что он все так же сидит на лавочке, у подъезда. Как истукан, под дождем, который за последние пару минут усилился, и уже не просто моросит, а всерьез идет. Ну, или падает… И пускай! Пусть заночует там. Плевать!
«Вы только подумайте, такая оказия! Мой член случайно угодил в вашу дырку, сударыня. Поерзал там маленько. И окропил нежнейшее отверстие живительной влагой. Делов-то! От вас не убудет», — звучит в голове чей-то противный голосок.
Боже мой, что я несу? Многолетний опыт редактуры приносит свои плоды. Мне в пору самой романы писать. Я усмехаюсь собственным мыслям и гашу сигаретный окурок. Кстати, насчет редакции. Стоит позвонить на работу. Просто Мария, редактор всех редакторов, в ответ на просьбу выгнать меня вон, ответила отказом.
— Ты сдурела, Ангелина? С какой стати? Мало платят? Выпроси надбавку! Хочешь отпуск? Возьми! — она уставилась на меня поверх крупных очков, что использовала для чтения. В остальное время они просто болтались на кончике ее длинного, любопытного носа. Женщиной она была приятной во всех отношениях. И я считаю, что мне крупно повезло работать под ее началом. Сначала в качестве внештатного сотрудника, а потом и «правой руки». За несколько лет я поднаторела, и на слух могла отличить «зерна от плевел».
— Я хочу большой отпуск, — вконец обнаглев, объявила я.
— Насколько большой? — Мария открыла свой деловой ежедневник.
— Ну, пока сама не знаю, — я пожала плечами, не хотелось ограничивать себя конкретными сроками.
— Ты беременна, что ли? — испуганно воззрилась на меня шефиня.
— Типун вам на язык, Мари! — сплюнула я через плечо, — Только этого мне не хватает. Просто хочу прийти в себя немного.
— Ну, я знаю твою ситуацию, милая, — Мария глубоко вздохнула. — Тяжело, что тут скажешь! Тяжело терять близких, деточка. Не стану тебя мучить своим неуместным сочувствием. Просто скажу так — жизнь продолжается. Возьми отпуск без содержания, скажем, на месяц. А дальше видно будет.
Мария сняла с носа очки и прикусила душку.
— А так можно? — неуверенно уточнила я.
— Тебе можно, — заверила она и постучала наманикюренными пальцами по столу.
— Не знаю, как и благодарить, — внезапно я растрогалась. Захотелось подойти и прижать к груди объемное каре из каштановых волос. Мария мечтательно закатила глаза. Ей было уже за 50. Но в ее возрасте мне бы хотелось выглядеть подобным образом. Наверное, именно так выглядят женщины, увлеченные работой, влюбленные в жизнь, в себя, в мужчину…
— Привези мне что-нибудь красивое, — она сделала многозначительный жест рукой, — Ты куда, кстати, намылилась?
— В Африку! — ответила я честно.
— С ума сойти! — опешила Мария. — В Марокко неужто? Ой, там красота, говорят. Песчаные дюны, бедуины, верблюды. Сама бы поехала, да только некогда.
Глава 5
Битый час я сижу на качелях. «Взад-вперед, взад-вперед» — раскачиваются они, издавая противные скрипы. Рядом в песочнице играет детвора, кидая недовольные взгляды в сторону тетеньки, что оккупировала их агрегат. Пожалуй, нужно встать и решить наконец-то — пойду я домой и продолжу собирать вещи, или все же, как намеревалась, отправлюсь к нему. Но зачем? Что на сей раз, я желаю услышать?
Нет, не услышать! Сказать… Я не могу уехать, пока не увижу его. Мне нужно проститься. Нужно… простить. Кажется, что-то осталось между нами, что-то недосказанное, что-то еще, требующее внимания. Словно бы он хотел, но не смог озвучить. Пожалуй, я готова дать ему второй шанс.
Меж гаражей, примыкающих к дому, проглядывает закатное солнце. Сбоку, где к железным кибиткам примыкает овраг, чирикают птицы. Вот-вот, и они улягутся спать. Смолкнет куцый лес, и останутся лишь приглушенные звуки радио. Оно звучит из гаража, где регулярно ведет розыскные работы слесарных дел мастер, дядь Витя. Словно рак-отшельник, он ежедневно, с раннего утра и до позднего вечера заседает в своем бункере. В чем-то мы с ним похожи.
Дверь открывается, не успеваю я нажать на звонок. «Наверное, видел меня в окно», — думаю я, забыв, что окна Артема выходят в другую сторону.
— Хорошо, что ты пришла. Я и сам собирался, — он отступает, пропуская меня внутрь.
Я не решаюсь. Воспоминания прошлого визита еще слишком свежи. Он, видимо, осознав свою оплошность, берет из моих рук сумочку и ставит ее в дальний угол коридора. Зачем? Боится, что я сбегу?
— Будешь кофе? Чайник вскипел, — он нервно проводит языком по губам. Что-то в нем едва заметно изменилось. Побрился, кажется…
— Давай, — небрежно бросаю я, разуваясь. Что еще остается.
На пороге комнаты удивленно замираю, оглядываюсь на него. Артем виновато пожимает плечами.
— Лампочка сдохла, надо вкрутить, но сначала нужно купить.
— Ууу, — мычу я и опасливо делаю шаг вперед. Меня окутывает полумрак. На стене, видимо с нового года, растянута гирлянда разноцветных огней. Они работают в монотонном режиме, то затухая, то вновь загораясь, то озаряя яркими вспышками тесное пространство на манер танцпола, то зажигая поочередно каждый из цветов.
Спустя пару минут Артем возвращается в зал с двумя чашками на подносе.
— Больше ничего нет, — извинительным тоном кивает он на тарелку с овсяным печеньем.
— Да ладно, — улыбаюсь я.
Мы смотрим друг на друга. Молчание затянулось. Нужно что-то сказать. Но с чего начать? Артем берет со стола сигареты и подходит к окну. И я понимаю — это именно то, что мне сейчас нужно.
— Дай одну, — киваю я на сигаретную пачку в его руках.
— Никак не бросишь? — с укором замечает он и нехотя прикуривает.
Я пропускаю мимо ушей его упрек и затягиваюсь. Крепкий табак обжигает горло. Хочется закашляться, но я сдерживаю позыв. Сглатываю и, став рядом с приоткрытой форточкой, выпускаю в нее мутное облако.
— Два года прошло. Юрка первый, с кем дольше других, — вдруг неожиданно для себя произношу я.
— А были другие? — не глядя на меня, говорит Тема.
— Были, — я киваю, — Но это просто секс.
— А с Юркой не просто? — он поворачивает лицо, и я вижу, как на широких скулах заиграли желваки.
— И с ним тоже просто, — я равнодушно пожимаю плечами и смахиваю пепел в жестяную банку, — иначе, наверное, уже не будет…
— Ангелин…, — начинает он.
Но я перебиваю. Теперь пришла моя
