любопытство, это важно.
– На что попало, – пожала плечиками Вика. – На погоду, на безвкусную еду из дорогого ресторана, на людей, которым нельзя ничего поручить. Это продолжалось часа полтора или два. Я безумно уставала его жалеть. Слава богу, он являлся раз в неделю, иначе я бы сама стала искать, кто бы меня погладил по головке.
Как и в прошлый раз, беспомощная ее грусть пробудила в Андрее дремлющее мужское начало. Он обнял Вику, потом взял на руки, она не сопротивлялась…
* * *
С приближением рассвета таяли шансы на успешное возвращение очередного посланца во внешний мир. Плащ не запрещал ему отрываться от городка слишком уж далеко. Но было изначально ясно, что сам Брателло не станет тянуться за пределы Московской области. Даже если бы сменившийся наблюдатель отправился на дальний конец Белокаменной, Брателло успел бы мотануть туда и обратно по ночной столице без «пробок».
Рассчитывать на «звонок другу» не приходилось – на такие звонки издавна был наложен запрет. Плащ верил в правила и принципы – именно на неуклонном их соблюдении не в последнюю очередь основывался его авторитет. Даже теперь, в тумане неизвестности, он не жалел о добровольном отказе от связи.
Что могло случиться с Брателло? Да все что угодно. Любое дерьмо, какое только можно представить: отвечает на вопросы в участке, валяется на асфальте с отстреленной башкой или его труп с переломанными костями выковыривают из «восьмерки», превратившейся в смятую консервную банку.
Хуже всего, если его подвесили за яйца и допрашивают. Менты, эфэсбэшники, наводчики. Ему крайне невыгодно в чем-либо признаваться. Ему легче все отрицать, чем сдавать своих с потрохами. Но когда человеку больно, он не всегда понимает свою выгоду. И может быть, ему все труднее и труднее убедительно гнать туфту.
Не стоило отправлять его с заданием. Нужно было набраться терпения и выдержать паузу под колпаком. Пусть даже Брателло удалось оторваться от противника, пусть он сейчас где-то прячется, не решаясь сразу вернуться. Все равно людям по ту сторону колпака уже ясно, что наблюдение обнаружено.
Какие выводы они сделают? Будут продолжать в прежнем режиме? Навострятся в ожидании скорой реакции – перемены убежища? Удалось ли вытянуть из Брателло сведения о старом газопроводе? Или враги знали о нем изначально, потому и прихватили беднягу? Хотя Бубну и Поручику позволили выполнить миссию.
Давно уже не было столько безответных вопросов. Плащ не спешил выходить к «народу», а «народ» потихоньку перестал киснуть. Опасность стала принимать реальные очертания, но всех это только взбодрило.
Неприятность должна подтолкнуть шефа к эвакуации. Тягостное пребывание под колпаком так или иначе закончится. Даже если прорываться придется с боем, это лучше, чем сидеть в неизвестности, в ожидании худшего.
Вирус потихоньку разминался, хрустя суставами. Поручик сидел неподвижно, почти слившись с рисунком обоев. Сыч проверял арсенал – перещелкивал затворы, смотрел, все ли обоймы заполнены до отказа. Бубен надел на голое тело удобный тонкий бронежилет французского производства.
– Любишь ты себя, – усмехнулся Сыч.
– А как же? Столько талантов пропадет, если пострадает мое бренное тело.
– А как все хорошо начиналось, – прищурился белобрысый Вирус. – Как мы этих охранников в тачке покрошили.
Держа в руках воображаемый автомат, он пустил по дуге неслышную очередь.
– Уложили, как шпроты в банку. Нанимаются на работу, а сами лохи-лохами.
– На, держи, – Сыч протянул только что проверенный короткоствольный автомат. – Так лучше показывать.
– Не могли Брателло ухватить, – нарушил Поручик долгое свое молчание. – За рулем он царь и Бог. Но если из тачки вышел…
– Хреновато без связи, – Сыч высморкался.
Никому даже не пришло в голову, что он подвергает сомнению правильность решения Плаща. Главному виднее. Если он забрал к себе все мобильники, значит, так в самом деле лучше. Может, и лучше, но хреновато.
Тем временем Плащ обозначился на пороге просторного помещения. Его бледное, лишенное всяких следов щетины лицо с массивными чертами выглядело слепком с живого лица. Казалось, слепок вот-вот отвалится и под ним обнаружится реальный облик этого человека.
– Плановое учение? – поинтересовался он с мрачной иронией.
Сыч озвучил общее беспокойство за судьбу Брателло.
– Карта плохо легла, – сам себя успокаивая, пожал плечами Бубен. – Обстоятельства мешают залезть в трубу. Приходится выжидать.
– В натуре, – облизнул тонкие губы Вирус. – Почему бы нет?
– Что делать будем? – от имени всех обратился к шефу Сыч.
– Терпеть. Достаточно уже шевелились. «Глаз» за домом следит не ментовской. Те не стали бы тянуть, а эти тянут. В кольцо нас не возьмут, осаду устраивать не станут. А вот на выходе могут подстеречь.
Минуту назад никто не рассматривал всерьез вариант остаться на месте. Но теперь он показался самым разумным.
– Будем ждать. Если Брателло обнаружили «глазастые», значит, они уже знают, что мы в курсе слежки. Сейчас их главная задача – спровоцировать наш уход отсюда и сделать все, чтобы мы поверили, будто вырвались из-под колпака.
– А наша задача? – ляпнул Вирус.
– Остаться в живых и получить бабло. Вопросы еще есть?
Тут вдруг из коридора донесся стук в дверь. Кто-то из пленников хотел привлечь к себе внимание.
– Сказано же было сидеть и не чирикать, – досадливо поморщился Бубен.
Стук повторился – еще громче и настойчивей.
– Сходи спроси, в чем дело, и пригрози им через дверь, чтобы не гремели там костями, – велел Плащ Поручику. – Настроение и так неважное, можем и на цепь посадить.
Поручик быстро вернулся:
– Я думал, у кого-то из сучек истерика, а оказывается, мужику невмоготу. Хочет побазарить лично с тобой, сообщить нечто важное.
Часть третья
Глава двадцать первая
Вика рассказала, что познакомилась с владельцем «Сибстали» на выставке-продаже современной скульптуры. Одна из ее подруг
