Ревелль, вы выглядите… Ого.
– Спасибо, Тревор. – Я слегка одернула платье.
Он зарделся:
– Я, гм, хотел сказать – Милли.
Колетт фыркнула. Я ткнула ее локтем в бок. А Милли, хлопая ресницами, подошла к эдвардианцу:
– Желаете ли навестить меня в Доме веселья?
Он совсем засмущался:
– Я бы с превеликим удовольствием, но мистер Хронос попросил меня постоять в карауле у двери.
– Ну, хотя бы я знаю, что вы говорите честно. – Слегка помахав рукой, Милли взяла Колетт под руку и потянула за собой по коридору.
Когда их голоса стихли, я поправила платье:
– Он готов принять меня?
– Да. Ждет внутри.
«Подбородок вверх, спина прямая» – так всегда говорила мама. С самого первого урока магии она готовила меня к Дому веселья.
Когда я потянулась к двери, Тревор коснулся моего локтя:
– Пусти в ход свою чернильницу.
Он о ней знает. Сколько моих мыслей он еще прочитал?
– Слишком много. Потренируй те приемы, которые я тебе показывал. – Виновато потупившись, он распахнул дверь.
С кровати встал какой-то человек. Двигался он угловато, напряженно. Не Дьюи.
Я одарила его сценической улыбкой:
– Ой, простите! Ошиблась комнатой.
Дверная ручка не шелохнулась. Тревор запер меня внутри. С незнакомцем.
– Погоди. – Мужчина снял шляпу, нервно покрутил в руках. А когда поднял глаза, я ахнула.
Он из Хроносов. Черные волосы, еще более черный сложенный пиджак на кровати. Лет тридцати с небольшим. Вылитый Джордж, только глазами на меня не сверкает.
– Кажется, произошла ошибка. – Я отважилась повернуться к нему спиной и забарабанила в дверь, но Тревор не открыл.
Попадется мне на глаза – убью.
– Лакс! – Незнакомец подошел ближе, его пальцы сжимали край шляпы, грозя сломать. В кармане лежал драгоценный камень – большой, его близость разогревала мою ревеллевскую кровь, но в голове предупредительно звенел тревожный колокол.
Не оборачиваясь, я ответила как можно спокойнее:
– Меня ждет Дьюи.
– Ты меня не узнаёшь.
Этот голос. В последние недели я каждый день слышала его самые разные оттенки, но никогда в нем не звучало столько горечи.
Я медленно обернулась. В ушах стучала кровь.
– Дьюи?
Его руки сжались в кулаки, глаза наполнились слезами – да, глаза остались теми же самыми. И все остальное в нем тоже было знакомым, только каким-то искаженным, точно на картине, оставленной мокнуть под дождем.
Он постарел на много лет. На десять, если не на двадцать.
Стараясь держать себя в руках, я всматривалась в его непривычное лицо, знакомое и при этом чужое. Не такое, каким оно должно быть.
– Ты… путешествовал?
– Ты даже смотреть на меня не можешь, – почти выплюнул он.
«Пусти в ход свою чернильницу», – сказал Тревор. Он знал, что я буду поражена и что моя реакция разозлит Дьюи. И как мог постарался меня предупредить.
Я призвала свою магию, и привычная острая боль вцепилась в меня с удвоенной силой. Казалось, голову изнутри скребут металлическим ножом. Отвернувшись от Дьюи, я прикусила щеки изнутри, проглатывая и свой страх, и горький привкус железа, и сокрушительную боль. И наконец перед глазами замерцала его светонить.
Его с головой захлестнул целый вихрь эмоций – от гнева до сожаления. Должна же быть причина, заставившая его отправиться так далеко в прошлое. Надо только успокоить его, и тогда он все расскажет.
Боже мой. Он упустил всю свою юность. Теперь ему было тридцать, а то и больше.
Я взяла эти чужие руки и усилием воли постаралась не отрывать взгляда от его знакомых глаз.
– Ты застал меня врасплох, – проворковала я.
В его светонити мелькнули теплые оттенки похоти, но их сразу смыла волна раздражения. Я копнула глубже. После спектакля в чернильнице оставалось довольно мало магических сил, но экономить было нельзя. «Ты мне доверяешь. Хочешь разделить это бремя со мной».
Он коротко кивнул своим мыслям.
– Понимаю, ты потрясена. Когда я увидел себя в зеркале… – Светонить вспыхнула отвращением.
«Ты все равно мне нравишься. Со мной ты счастлив».
– Не так уж сильно ты изменился! Честное слово. Просто не ожидала увидеть тебя таким… э-э… зрелым. – Я повела его к кровати. Черт бы побрал эту комнату без единого стула. – Как далеко ты переместился?
– Достаточно, чтобы выглядеть старше моего треклятого братца, который тратит свою магию направо и налево. – Он пнул первый попавшийся столик, опрокинув стоявший на нем кувшин с водой. Тот с грохотом разбился об пол.
Я, вскрикнув, попятилась и нечаянно выпустила его светонить.
Дьюи впился в меня взглядом. В его глазах не было теплоты. И удивления тоже не было, только разочарование, словно мой испуг оскорблял его. Я подхватила его светонить и влила в нее как можно больше доверия и спокойствия – так много, что от боли помутилось в глазах. Это все тот же прежний Дьюи.
– Поговори со мной. Расскажи, что случилось.
Он медленно покорился моей воле, лицо расслабилось.
– В последний раз ты видела меня сегодня утром за завтраком. Так?
– Еще я видела тебя в представительской ложе. Как раз перед моим выступлением. – Он выглядел как обычно, беседовал с Джеймисоном бог знает о чем.
– Припоминаю. – Он кивнул, устремив взгляд вдаль и явно думая о чем-то своем. – Для тебя прошел всего час, но для меня сегодняшний вечер был много недель назад. Я уже прожил все это лето. У меня сегодня была инаугурация. Мы с тобой только что стояли рядом, и внезапно мне пришлось переместиться назад.
До выборов оставалось девять дней, а инаугурация состоится не раньше чем через месяц после этого, в середине сентября. Сколько же это получается? Я не то что считать – я думать связно не могла.
Он пристально глядел мне в глаза:
– За последние семь недель произошло очень многое. Мы с тобой сблизились. Но сейчас ты смотришь на меня как на чужого.
Он переместился во времени на семь недель. То есть потерял семьсот недель своей жизни. Сколько же это будет… Десять лет? Пятнадцать?
Думай, Лакс. Он провел со мной семь недель, из которых я не могу вспомнить ни мгновения, и вернулся. Тот же самый Дьюи, но с воспоминаниями о событиях, известных только ему.
Его светонить окрасилась синевой печали, но немного просветлела, когда я взяла его за руки. «Я смогу выдержать правду. Я с тобой».
– Значит, мы победили на выборах?
По крайней мере улыбка у него осталась прежней, хотя в уголках рта появились тонкие морщинки, обрамлявшие его, будто занавески.
– Конечно, я победил.
– Тогда почему ты отправился в прошлое? – спросила я как можно более непринужденно.
Густая черная туча мгновенно окутала его светонить.
– Джордж, – прорычал он, – хотел меня убить. Мой родной брат выстрелил в меня прямо перед церемонией инаугурации.
Со стоном отчаяния он упал на колени. Я схватилась за его светонить так сильно, что пришлось прикусить язык, чтобы не закричать от боли. Гори огнем моя чернильница, я должна все выяснить.
– Ты победил, – прошептала я. – А значит, победишь и еще раз. И сейчас тебе ничто не угрожает.
– Он охотился за нами обоими. Я отыскал тебя… – Его голос дрогнул, бушующий в нем гнев отчаянно боролся со спокойствием, которое я вливала по светонити. – Отыскал тебя на земле за кулисами, в луже крови. Он разделался с тобой, поскольку знал, что ты – ключ к нашему успеху. И потом прицелился в меня, так как понимал – я уйду в прошлое, чтобы спасти тебя. Я так и сделал. Но зашел слишком далеко!
Эмоции одна за другой взрывались в его светонити, словно заряды фейерверка. Ужас. Ярость. Отчаяние. Но я держалась, повторяя одни и те же успокаивающие слова: «Со мной тебе ничто не грозит. Ты хочешь рассказать мне все».
– Я остался жив лишь благодаря своей магии. Мне нужно было отправиться в прошлое не дальше чем на несколько минут, но я действовал второпях и запаниковал. Очнулся в представительской ложе, на том же проклятом спектакле, который уже видел. Только теперь я выглядел вот так. – Красный цвет светонити сменился на синий – жалость к себе снова затмила все остальное.
Сначала дядя, потом брат. Неудивительно, что он вышел из себя. Хроносы всеми силами старались
