сделал, чтобы Максимилиан не понял его истинных намерений и не успел помешать. Но прежде всего ему нужно было переместить девушку с острова в безопасное место. Только после этого он мог действовать.
Казалось бы, генерал просчитал все. Однако он нервничал, потому что знал: любая неучтенная деталь, даже незначительная, может изменить все. Он беспокоился за девушку, переживал, простит ли она ему, что втянул ее в свои игры. Поверит ли?
Это было безумно важно. Ее доверие. Увидеть в ее глазах ответное горячее чувство. Ради этого он даже готов был отменить все, пожертвовать чем угодно. И все же надеялся. Ведь маленькая блондинка сама игрок и авантюристка до мозга костей.
Сомнения были еще и другого характера, к ним примешивалась мужская ревность.
Но время, которое он себе назначил, вышло.
К тому моменту, когда Адриан покинул гостеприимные подземелья храма, солнце уже село, наступил вечер. Пора. Дракон, укутанный тьмой, скользнул в небо невидимой тенью и скрылся за горизонтом.
***
В том потайном кабинете, куда ее привел Сайлас, время тянулось безмерно долго. Все потому, что там не было оконных проемов и Летта не могла видеть солнце. Казалось, уже час прошел, как ее страж вышел. Она смотрела на веселые языки пламени в камине и ждала. Наконец не выдержала, встала и заходила по комнате. И тут дверь отворилась.
Вошел Сайлас, неся в руках большой поднос, на котором было полно еды. Взглянул на нее.
- Леди?
А она замерла, потирая руки. Неловко улыбнулась и вдруг уставилась на поднос, как-то в один миг осознав, что ужасно проголодалась. Мужчина проследил ее взгляд и кашлянул, потом произнес:
- Прошу прощения, я немного задержался. Но надо было отдать кое-какие распоряжения.
И тут она вспомнила про девушек и забеспокоилась.
- Как там, наверху? Никто не пострадал?
- Нет, леди, наверху все в порядке, - сказал он и прошел с этим подносом к единственному в комнате столу.
Летта тут же подтянулась следом. И уже вытягивая шею и облизываясь, стала присматриваться.
А на подносе безо всякого изящества было горой свалено очень много всего. Вяленое мясо, колбасы, сыр, фрукты и сырые овощи, соления, хлебные лепешки, даже какие-то сладости в мешочке. И все это вперемешку. Она даже удивилась - на Сайласа не похоже. Он хоть и не был arbiter elegantiarum*, но всегда старался соблюдать порядок и даже определенную эстетичность во всем.
- Я не знал, как долго придется ждать и на скольких едоков рассчитывать, - пояснил мужчина. - Да и времени было не слишком много, пришлось совершить налет на кладовую. Вот, побросал сюда все, что нашлось. Присаживайтесь, леди.
И показал ей на место за этим древним письменным столом.
Наверное, кощунственно было ставить поднос с едой на этот древний рабочий стол, но Летта сказала себе, что случай исключительный. Тут же уселась и стала заглядывать на поднос в поисках вилки.
- Да, и есть придется руками, - проговорил он, нарезая вяленое мясо и колбасу.
Если он думал ее этим смутить, то зря.
- На войне как на войне, - сказала Летта, вытягивая из-под горы разных продуктов небольшую хлебную лепешку и пристраивая на нее полосочку мяса.
Мужчина покосился на нее, но не сказал ничего. По негласной обоюдной договоренности они обходили некоторые темы в разговоре, потому что у каждого свои тайны. Сайлас тоже взял себе еды и сел напротив. Некоторое время они ели молча, потом Летта, как бы в продолжение того утреннего разговора, начала:
- Вот вы сказали, что знаете генерала давно...
- М?
Ее бесстрастный и немногословный страж вскинул бровь, давая этим понять, что ее интерес был замечен. Однако от комментариев воздержался, и это было очень мило с его стороны. Впрочем, даже если бы и не воздержался, у нее все равно не было другой возможности узнать о генерале больше.
- Скажите, а как вы познакомились?
Вроде бы невинный же вопрос, да?
- О, - мужчина приоткрыл рот и отвел взгляд, потом снова взглянул на нее и сказал: - Это произошло при не самых приятных обстоятельствах. Он нашел меня умирающим, спрятал и выходил.
За этими простыми словами могло скрываться очень многое. Надо же, подумала Летта, такой неожиданный штрих к портрету непрошибаемого твердокаменного генерала. Ведь если так посмотреть, он и ее спрятал. И рискует из-за нее.
- А эти девушки? - неожиданно для себя спросила она, показывая спонтанным жестом наверх.
- Пустынные кошки? - Сайлас усмехнулся. - Мы взяли их в плен в Ливии. С тех пор они живут здесь. Охраняют дом генерала.
- Ммм... - она замялась, не рискуя задавать такой вопрос в лоб, потому что Сайлас и так на нее хитро посматривал. Соорудила себе еще бутерброд, откусила порядочный кусок и пробубнила: - А тут бывает кто-нибудь еще? В смысле, на острове.
- Если вы имеете в виду других женщин, леди, - проговорил Сайлас с непередаваемо ехидным выражением, - то нет, женщин генерал сюда не привозит.
Вот как он умел перевернуть все ее слова! Так и напрашивался теперь вопрос - а куда он их привозит? Ведь не монахом же он живет?! Летта покраснела от злости. Некоторое время дулась, молча уничтожая бутерброды, а потом выдала:
- Я вовсе не это имела в виду.
- Да? - невинно осведомился тот. - А что же?
- Я имела в виду... - она повела рукой вокруг себя.
Но договорить не успела. Снаружи раздались твердые мужские шаги.
Летту буквально подбросило с места, она подбежала к двери и замерла, прислушиваясь. Секунда вторая... Да!
Дверь открылась, вошел генерал.
Высокий, сильный мужчина, чуть осунувшийся от усталости, под глазами тени. Замер на секунду и сразу качнулся к ней. Мягко перехватил ее руку и прижал к губам.
На несколько секунд окружающий мир пропал, остались только они вдвоем.
Примечание:
* arbiter elegantiarum (латинское крылатое выражение, дословно переводится как арбитр изящества) - так называют человека, который считается общепризнанным авторитетом в вопросах моды и вкуса, хороших манер и поведения в обществе.
Глава 17
Этот затянувшийся миг все длился и длился. Но вот мужчина медленно вдохнул всей грудью, по его четко очерченным твердым губам скользнула улыбка. Он насмешливо выгнул бровь:
- Должен ли я считать, что вы скучали по мне, леди?
Уффф! Так и хотелось его стукнуть!
- Нет, конечно, - ровным тоном произнесла Летта, отстраняясь.
Но искры в глазах было не спрятать, он уже все
