студенток консерватории, мерзкая тварь-ревность поднимает голову. Не было в его взгляде ничего особенного, но я, зная о тяге Геры к молоденьким, не выдерживаю и выплескиваю на него:
— Как удачно, что пришлось со мной прийти, да? Найдешь себе еще одну грелку.
— А ты рассчитывала сама разжиться мальчиком, — поднимает Бергман бровь. — Это для этих вьюношей ты выставила напоказ ноги до того места, где они теряют свое благородное название? Так ты не там ищешь, тебе надо в другое место.
— Почему это? Я просекла, что ты неопытных выбираешь, чтобы не облажаться!
Сузившиеся глаза Геры говорят мне о том, что я хожу по краю.
— А мы сейчас на самой неопытной проверим, облажаюсь я или нет, — рявкает он и заталкивает меня за портьеру в холле.
С меня разом слетает вся агрессия, потому что в этот момент становится понятно, кто тут хищник, а кто так… погулять вышел.
Кажется, я нарвалась.
— Прекрати, — пищу я, когда Герман резко развернув меня спиной к себе, зажимает меня между стеной и своим телом. В ягодицы мне упирается внушительная выпуклость.
Я пытаюсь, не создавая шума, вырваться из хватки, но только помогаю Бергману в его домогательствах. Его руки просто везде, а стояк похабно потирается о попку.
— Я закричу! — угрожаю я.
Нихрена я не закричу, и Бергман это понимает.
— Яна, — вкрадчивый низкий голос возле самого уха пробирает меня до донышка. — Ты уверена, что поступаешь разумно?
Господи, какой там уверена?
Я на пороге непоправимой ошибки!
И чем крепче прижимает меня к себе Герман, тем быстрее тает моя решимость не сдаваться этому похотливому самцу.
— Я всегда поступаю разумно. Мы заключили сделку. Я помогаю тебе, ты помогаешь мне. И никаких глупостей!
Твердые сухие губы скользят от виска к моей брови, но это полбеды!
Бергман без всякого стеснения наглаживает мою задницу!
Этот беспринципный мерзавец так вкусно пахнет: сигаретами, сексом и кофе, поданным в постель после безудержного разврата, что у меня тяжелеет внизу живота.
Черт! Я из-за него на сухом пайке уже месяц!
И две недели из этого самого нервного в моей жизни месяца организм настойчиво требует разрядки, потому что кто-то позволяет себе испытывать мою выдержку при каждом удобном случае. И неудобном тоже.
Например, как сейчас.
Если хоть кто-то решит заглянуть за подозрительно шуршащую портьеру… Я убью Бергмана! Я, конечно, сегодня перегнула палку, но Герман обнаглел в конец. Мы же, етить твою налево, в консерватории!
— Яна-Яна… Неужели ты думала, что я ни о чем не узнаю?
— Я не понимаю, о чем ты, — делано удивляюсь я, изо всех сил стараясь скрыть реакцию тела на жадные руки, пробирающиеся под одежду. — Бергман, перестань меня лапать! Уговор есть уговор! Я свою часть выполняю! Не стоит подкатывать ко мне яйца, если не хочешь по ним получить!
— Я рассчитываю получить кое-что другое…
Твою мать! Что он творит?
А стервец вклинивается коленом между моих бедер, и я отчетливо чувствую все его желания. И они, черт подери, находят во мне живейший отклик!
Еще немного, и трусики станут мокрыми. Потому что именно так я хочу Бергмана в себе сильнее всего — сзади.
Закончим с ним, и надо срочно найти мужика.
— Ты разрываешь сделку? — напряженно уточняю я.
— И не надейся, — смешок мерзавца, уже безнаказанно добравшегося до моей груди, бесит несказанно. — Предлагаю расширить границы.
— И не надейся, — зеркалю я его фразу и закусываю губу, чтобы не застонать, потому что горячие пальцы забрались под тонкое кружево и сжимают напрягшуюся горошину. Зачем господь дал мне такую чувствительную грудь?
— Яна, я окажусь в тебе раньше, чем ты думаешь, — он прикусывает мочку моего уха, и я стискиваю зубы. Непристойные картины с участием Германа проносятся у меня перед глазами. Непристойные — слабо сказаны, уже пошли титры к порно.
Какого хрена я вообще подписалась на эту сделку? Вот не жилось мне спокойно!
— Бергман, мы уже это проходили. И твои предложения были отклонены, более того ты сам одумался.
— Левина, я просто дал тебе время обдумать все как следует, а перед этим презентовал услуги, доступные по договору. Ты должна была понять, что в данном случае взаимозачет предпочтительнее для обеих сторон.
— Я все обдумала, и меня устраивает все так, как есть, — голос мой звучит вовсе не так уверенно, как мне бы того хотелось, но его губы прижимаются к шее, а руки, оставив налившуюся грудь в покое, задирают юбку.
Бергман смело проводит ребром ладони между ног, вырывая у меня судорожный вздох.
Я кусаю губы, чтобы не стонать в голос. Я даже воспротивиться не могу, потому что это привлечет внимание к нашей чертовой портьере.
— Сейчас будет эксклюзивная демонстрация специального предложения, — обещает он, забираясь в трусики.
Глава 36. Вопиющая халатность
Какая нахрен демонстрация?
Блин, а как же мои волевые решения не давать Бергману?
Походу, меня никто не спросит и возьмет все без спроса!
Я волнуюсь не на шутку.
— Левина, ты думала, я не смогу тебя раскусить? — почти мурлыкает Гера, и таки кусает меня за шею. — Духи, чулочки…
Я обмираю.
— Это не то, что ты думаешь… — в лучших традициях дебильных ситуаций лепечу я.
— Ну, конечно, — тянет Бергман. — Я полистал фотки в твоем профиле в мессенджере после тыквенных посиделок. Яна, я все понял.
Судорожно перебираю в памяти, что там за фотографии такие. Как там по ним можно понять, что я не девственница? Банан не заглатываю на них, везде в одиночестве…
— Я даже оценил твою находчивость, — мерзавец находит в моих трусиках нечто очень ценное. — Понимаю, меня мать тоже достала с матримониальными планами. Можешь, больше не уродоваться. А причину твоей стеснительности я готов устранить…
Хлопаю глазами.
То есть вскрылось не все? Он решил, что я хотела запороть знакомство,
