— Можно поговорить с тобой? — спрашиваю я.
Он моргнул и на несколько секунд задумался, возможно решая, впустить меня или нет.
— Ладно.
Он отступил на шаг, и я вошла в дом.
— Никаких рождественских украшений? — спрашиваю, окидывая взглядом в гостиную.
— Нет.
Таддеус не стал давать мне никаких объяснений, и я не стала расспрашивать дальше.
— А где Сара?
— Я дал ей несколько выходных на Рождество.
Я шагнула к нему, но Таддеус отступил.
Горечь от его поступка всколыхнулась во мне, но я постаралась не принимать его на свой счёт.
Все слова, что я хотела сказать ему при встрече, испарились.
Язык словно завязали узлом
— Я приехала, потому что... — всё же начала я.
— Я знаю зачем, — перебил меня Таддеус и пошёл в столовую.
Я последовала за ним.
Головоломка лежала на столе, почти полностью собранная, кроме одного кусочка.
— Я подумал, что ты сама всё же захочешь закончить, — Таддеус указал на последний кусочек.
Слёзы обожгли мне глаза, и я прижала руки к груди.
Взяла последний кусочек, золотого цвета, для которого мы не нашли место и взглянула на картинку. Теперь стало понятно, где его место. Этот последний кусочек на картинке был золотым элементом на цветочном горшке.
Я протянула руку, чтобы вставить кусочек, но вдруг передумала и протянула его Таддеусу.
— Сделай это.
Таддеус взял кусочек и, теребя его в руке, посмотрел на меня
— Ты уверена?
Я кивнула.
— Да. Но я рада, что ты дождался меня.
Таддеус вставил кусочек на место, и я смахнула ладонью непрошеные слезы со щеки.
— Всё, дело сделано. Теперь папа сказал бы, чтобы я убрала это и начал бы новую картинку.
Таддеус улыбнулся.
— Я подумал, что может быть, мы вместе сможем оформить картинку, — и он вытащил рамку, для фотографий, которая словно на заказ по размеру была выполнена под головоломку.
— Мне бы этого очень хотелось, — улыбнулась я.
Таддеус положил рамку на стол.
— Я уже посмотрел несколько видеороликов, как правильно оформить картинку. Купил клей и другие принадлежности. Только вот клей сохнет часа два, а ты может быть спешишь и…
— Нет, я никуда не спешу, — перебиваю его.
Как по волшебству неловкость между нами исчезает, и мы приступаем к работе.
Спустя час почти всё готово. Мы смазали головоломку тонким слоем специального клея, предварительно переместив её на специальную подложку. Осталось только подождать два часа до полного высыхания клея и всё.
— Хорошо получилось. Клей придаёт дополнительный блеск картинке, — Таддеус посмотрел на меня, и я кивнула, соглашаясь с ним.
— Ну и что мы будем делать эти два часа? — продолжил Таддеус.
— Можем посмотреть рождественские фильмы по телевизору или поехать в город, полюбоваться гигантской елью на городской площади, — предложила я.
— Лучше посмотрим фильмы, — пробормотал Таддеус и направился в гостиную.
И я пошла вслед за ним.
Таддеус включил телевизор и устроился в своём кресле. Я присела рядом на диван, и напряжение вновь стало расползаться между нами.
— Два часа уже прошло.
Я вздрогнула от голоса Таддеуса.
Все эти два часа я так и не смогла сосредоточиться ни на одном шедшем по телевизору фильме. Да и разговор с Таддеусом не стала заводить. Мы всё это время молча пялились в экран, каждый думая о своём.
— Да, — прошептала я. — Пора.
Он кивнул и выключил телевизор.
Мы молча пошли в столовую и закрепили рамку на картину.
— Готово. Теперь её можно и на стену повесить.
— Спасибо, — срывающимся голосом пробормотала я и взяла в руки готовую головоломку. — Ну, мне пора.
— Будь осторожна на дороге, — он взъерошил волосы. — Я провожу тебя до двери.
Каждый шаг до входной двери даётся мне с трудом. К ногам словно привязали гири. Сердце сгорает в огне от понимания, что теперь всё. Действительно всё и у меня больше не будет повода встретиться с Таддеусом. Он помогает мне надеть пальто и протягивает рамку и мою сумочку.
Что-то в этот момент щелкает во мне, и я всё же решаю сказать Таддеусу о своих чувствах.
— На самом деле я приехала не за головоломкой… Я хотела тебе сказать... Давно хотела сказать... Признаться, что...
— Белль, — обрывает меня Таддеус и кладёт мне руки на плечи. Затем склоняет голову набок и прислушивается. — Кто-то идёт…
Глава 27
Арабелль
Звон разлетевшегося на осколки оконного стекла рядом с нами оглушает. Таддеус резко толкает меня за спину, прикрывая.
— Беги и прячься в другую комнату! — командует он, и я бросаюсь в кладовку под лестницей.
Страх сковывает движения, и я, притаившись, прислоняюсь головой к двери и прислушиваюсь.
— Гевин?! Ты что здесь делаешь? — слышу голос Таддеуса.
Гевин... Черт возьми, это Гевин!
Страх сменяется ужасом.
Я не могу оставить Таддеуса с этим человеком один на один. Гевин же ненормальный, когда в ярости!!!
И я выхожу из своего укрытия.
— А-а-а, я знал, что ты придёшь сюда! — истерично вопит он, увидев меня.
— Ты следил за мной? — мои слова почему-то эхом разносятся по комнате.
Злобная усмешка искажает лицо Гевина.
— Тебя не так уж и трудно было выследить. А «Уолмарт»?! Арабелль, работа кассиром ниже твоего достоинства.
Таддеус сделал шаг навстречу ко мне.
— Уходи, Гевин. Иначе я позвоню в полицию.
— Вперёд, — скалится Гевин. — Пусть все узнают, кто ты есть на самом деле.
Несмотря на слова Таддеуса, знаю, он не вызовет полицию. Потому что слишком боится, что его разоблачат.
— Как ты думаешь, кого они арестуют? — спокойно продолжает Таддеус. — Меня, хозяина дома, или тебя, человека, который разбил окно и проник в мой дом?
Гевин скривившись, полез во внутренний карман своей куртки и, вытащив пистолет… направил его на нас.
— Только ты не учёл, что я не позволю тебе позвонить! — скалится он.
Всегда думала, что закричу, если кто-то направит на меня пистолет, а сейчас настолько напугана, что не могу сделать вдох.
