зал, вы пока пройдите на стойку регистрации.
Он снял с пояса небольшую белую рацию, пробурчал в неё что-то нечленораздельное. К нам подошёл охранник, провел в другой стойке и выписал пропуска.
– Следуйте за мной. – Сказал человек в форме, когда мы получили зеленые карточки посетителей.
Мы пошли по длинному коричневому коридору, с обеих сторон которого располагались камеры, похожие на тюремные, с небольшим окошком на уровне лица. В одном из окон я заметил пожилую женщину, что прислонилась щекой к пластиковому стеклу, беззвучно открывая рот, как рыба.
– Что это за отделение? – Спросил я.
– Для людей со старческой деменцией и возрастными расстройствами. – Ответил проводник.
В подтверждение его слов по коридору прокатился глухой вой, что шел от одной из камер.
– Раньше потребности в отдельном крыле не было, – продолжал охранник, – но в последнее время увеличилось количество “трудных” посетителей.
Вой повторился, но уже с другой стороны, будто из другого конца здания.
– У старых зданий странная акустика, правда? – Беззаботно подметил охранник. – Тут и не такое слышится.
– Точно, а потом кажется, будто в штаны навалил. Чудится всякое в таких зданиях. – Хмыкнул Тони.
– Они тут временно, пока идет подготовка части здания, для их содержания. Буквально на несколько недель перевели. Сейчас посетителей немного, поэтому пугаться особо некому.
Охранник провел нас через терминал безопасности, открыл двери в общий зал.
Это была чистая и просторная комната, по антуражу похожая на кафе, – стояли столики, висели телевизоры, даже было подобие барной стойки и кофемашина.
В другом углу комнаты, у панорамных окон, что выходили во внутренний двор пансионата, сидел одинокий старик в инвалидном кресле. Он лишь искоса взглянул на нас, когда мы вошли, но не повернулся, не отрываясь смотря в окно.
– Мистер Зейлин? – Я взял один из стульев и поставил с ним рядом. – Позволите присесть?
Он пригласительно махнул рукой. Тони упал на диван в углу, уступив вести допрос мне.
Старик был крепким сукиным сыном, это было видно сразу. Лицо его было постоянно нахмуренно, будто он решал в головоломку, глаза поблескивали из под кустистых седых бровей. Он крепко сжимал зубы, играя желваками.
– На улице опять тучи собираются. – Сказал он спокойным, низким, голосом. – По прогнозам, снова дождь?
– Да, сэр. – Ответил я, присаживаясь.
– Нас уже вторую неделю на прогулки не выпускают. – Вздохнул он. – Мне сказали, вы из полиции, чем обязан?
– Мы расследуем дело, которое очень похоже на то, что вы вели 25 лет назад.
– Хм, тройное убийство?
– Да, именно это.
– И что, опять три тела?
Я покачал головой.
– Больше.
Он немного помолчал, прежде чем снова задать вопрос.
– Чем я могу помочь, детектив…
– Ковач. Влад Ковач.
– Чем я могу помочь вам, детектив Ковач?
– В документах из управления сказано, что дело закрыто, но больше данных никаких нет.
– Вы хотите узнать, поймали ли виновного, не так ли? Я не знаю подробностей, – не я закрывал дело. Насколько я знаю, убийцу так и не нашли.
– Расскажите, что произошло? Как умер ваш напарник, куда вы пропали после его смерти?
Зейлин смотрел в окно не отрываясь, раздумывая, стоит ли мне отвечать.
– Вы странный человек, детектив Ковач.
– Почему?
– Вы первый, кто пришёл ко мне за всё это время.
Я достал сигареты, он заметил боковым зрением, заинтересовался.
– Угостите сигаретой, детектив? Нам тут запрещают курить.
Я дал ему сигарету, поднес зажигалку, чтобы он подкурил. Он выпустил кольцо дыма и расслабленно откинулся в кресле.
– Зачем на самом деле вы пришли? – Спросил он.
– Я выяснил, что подобные убийства происходили неоднократно, как до вас, так и после, с регулярной периодичностью. Я хочу знать всё, что вам удалось выяснить. Расскажите что произошло?
– Чарли погиб. – Сказал старик. – Вот что произошло. Плохой смертью, но он хотя бы больше не терпел. Терпеть пришлось мне. Дело вело в никуда, ничего не было, ни свидетелей, ни подозреваемых, ни улик.
– Но у вас же были свои идеи насчет того, кто мог быть замешан.
– Да, – он поднял красные глаза, с интересом изучая меня, – все замешаны.
– Почему вас сняли с дела?
– Они упекли меня в психушку на год. Диагноз – галлюцинации и приступы истерии. Раньше медицина была немного другой, да. Они не распространялись об этом, ведь это странно, – один из детективов кончает жизнь самоубийством, а его напарник попадает в лечебницу, странно правда? Когда я вышел, дело было закрыто. Я написал прошение об увольнении и на этом история закончилась.
– Кто, они?
– Управление, коллеги, начальство, врачи, все они. Чертов культ, чертов Маскарад. Они думали, я забыл, но нет. Вспоминать сложнее с каждым разом, но я не забыл.
– Вспомните ещё раз, сэр. Мне нужна информация, которая поможет моему расследованию. Кто именно, по-вашему, был виновен.
– Я нашел одного из них, но… Я не могу вспомнить. Лишь обрывки.
– Как его звали? Он был членом культа? – Напрягся я.
– Да, один из ублюдков. Один из этой проклятой семейки основателей.
– Мэтью, вы должны вспомнить.
– Болит голова. Очень болит. – Мужчина сжался в комок, словно его схватила гигантская невидимая рука и зашептал. – Они лишь верхушка айсберга, вам нужно то, что внизу, под водой.
– Давайте подробнее, что удалось найти во время вашего расследования?
Он опять нахмурился, вспоминая. Губы открывались и закрывались, не произнося ни звука.
– Хорошо, кто виноват? Кто под водой?
– Бог. – Ответил он со спокойной уверенностью и сделал глубокую затяжку.
У меня пикнул телефон. Тони написал сообщение.
“ Влад, он псих. Поехали, я хочу есть. OmNomNom : ((( “
– Их чертов бог с изуродованным лицом, которому они поклоняются и которому приносят жертвы. – Бормотал старик. – Он просыпается каждый раз, когда приходит время Дурной Луны, и они кормят его новыми душами.
Черт побери, похоже, младший детектив прав. Но я не терял надежды выудить хоть что-то ценное из омута сумасшествия, ведь Мэтью и правда мог что-то знать!
– Сэр, прошу вас, сконцентрируйтесь. Что последнее вы помните из деталей расследования.
– Я нашел одного из них. – Выдохнул он. –
