хотите остаться здесь из чувства благодарности, то лучше вам этого не делать. Вы мне ничем не обязаны, Либби.
Она медленно подошла к нему.
— Вы знаете мои чувства к вам, — сказала она. — Вы правы, завтра нас может и не быть, и этот вечер, может больше не повториться. И если я уйду, то буду жалеть об этом всю свою оставшуюся жизнь.
Она начала медленно расстегивать пуговицы платья. Гейб остановил ее.
— Я сам это сделаю. — Потом в нетерпении произнес: — Почему у вас, женщин, так много пуговиц?
— На вашей рубашке их тоже немало, — смеясь, сказала Либби.
— О, я могу ее снять через голову, не расстегивая их, — сказал он и одной рукой сбросил сорочку.
Либби восхитилась его обнаженным торсом, с удовольствием рассматривая его мышцы и волосатую грудь. Она улыбнулась и сбросила платье.
— И почему вы, женщины, носите так много одежды. Может, вам холодно? — его руки жадно спускались к ее поясу.
— Я раньше никогда не разрешала мужчинам видеть меня голой, — отвернувшись, сказала Либби. — Хью всегда был такой деликатный, и мы всегда переодевались в своих спальнях.
— Наверное, это скучно, — смеясь, сказал Гейб. — Но такого тела, как у тебя, нельзя стесняться.
Он положил ей на плечи руки и повернул Либби к себе.
— Зачем скрывать то, что доставляет столько удовольствия, — Гейб дотронулся кончиком пальца до соска и начал расстегивать ремень от своих брюк.
— Извини меня за нетерпеливость, не могу больше ждать, — он приподнял ее, как пушинку, и понес на кровать.
Либби никогда не испытывала ничего подобного. У нее все горело внутри. И она изгибалась, прижималась к его груди, целуя его подбородок, шею, уши. Она вскрикнула, не понимая, приятно ей или больно. Потом забылась в огне страсти, смеясь, чувствуя, что мир разлетается вдребезги. Гейб тяжело вздохнул и упал на Либби.
Они лежали как одно целое, потом Гейб, опершись на локоть, нежно посмотрел на нее.
— Ты всегда смеешься, когда занимаешься любовью?
— Нет.
— И даже с Хью? — спросил Гейб.
— Никогда! Я раньше не знала, что от этого можно получить такое удовольствие, — сказала она.
— Мастерство приходит со временем, — сказал Гейб. — В следующий раз у тебя лучше получится. Я с удовольствием стану твоим учителем, — сказал Гейб. — То, чему я тебя научу, продлит твою жизнь, — сказал он. — Как мы могли бы вместе зажить, Либби! Я скоро разбогатею, брошу играть и построю дом в Сан-Франциско. Мы сможем путешествовать. Тебе не кажется это замечательным?!
— Очень! — ответила Либби. — Но я не смогу сказать «да», пока не найду Хью.
— Но ты любишь меня. Разве ты чувствовала что-нибудь подобное с Хью.
— Не чувствовала. У меня такое впечатление, что я спала всю жизнь, и только сегодня проснулась и поняла, что такое настоящая любовь.
Он наклонился и поцеловал ее в лоб.
— Я много раз говорил, что люблю, но это была ложь. Сегодня я могу сказать правду. Я люблю вас, Либби Гренвил, и не хочу с тобой расставаться. Утром я заберу твои вещи из хижины, и мы будем жить здесь.
Либби закрыла рот ему ладошкой.
— Не будем о будущем. Кто знает, что будет завтра.
— Но я могу увезти тебя туда, где ты будешь в безопасности? — спросил Гейб.
— А как же моя картошка? Я собиралась на ней сколотить «состояние». Здесь гнилая картофелина стоит доллар.
Гейб засмеялся.
— Нажить состояние на картошке? Мне это нравится. Кто кроме моей сумасшедшей Либби мог до этого додуматься? Мы попросим твоего преданного китайца присмотреть за ней, если она тебе так необходима.
— Быть с тобой — вот что мне необходимо, — она положила голову ему на грудь, и он обнял ее.
— Я никогда тебя больше не покину, — сказал Гейб.
24
Либби раскрыла глаза от яркого солнечного света, залившего всю комнату, не понимая, где она находится. Она повернулась и потрогала одеяло — Гейба не было.
— Гейб, — тихо позвала она, с трудом вспоминая события прошлой ночи.
Она на самом деле лежала с ним в объятиях, и он говорил, что никогда ее не бросит. Ей снова хотелось быть рядом с ним.
«Я прожила жизнь, не зная, что значит быть по-настоящему счастливой и удовлетворенной. Он самый замечательный человек», — подумала Либби.
Обойдя комнаты, она заметила, что все прибрано. Одежды Гейба не было, и Либби вспомнила, как, не сказав ни слова, сбежал Хью.
«А может, я ему уже неинтересна? Нет, — покачав головой, улыбаясь, сказала Либби. — Он не тот человек, чтобы сбежать, не попрощавшись. Гейб не скрывает того, что любит меня и хочет меня».
Либби старалась не думать о будущем и, закончив осмотр номера, снова легла на мягкие, пуховые подушки. Через мгновение появился Гейб с подносом.
— Ты уже встала, а я хотел разбудить тебя поцелуем.
— Ну тогда я снова засну, если ты хочешь, — улыбаясь, проговорила Либби и закрыла глаза.
— Ну вот, я уже сплю.
Гейб поставил поднос и осторожно на цыпочках, наклонившись, поцеловал Либби в лоб. Она открыла глаза и поцеловала его в губы.
— Я принес завтрак, милая, — сказал Гейб, ускользая от ее объятий. — Не возбуждай меня, а то яичница с ветчиной остынет. Кроме того, — продолжал он, приподнимая Либби, — в приличных домах этим не занимаются перед завтраком. Ты помнишь Бостон.
Он потянул ее с кровати.
— Гейб, я без одежды, я не могу встать.
Гейб рассмеялся, дал ей свой шелковый халат и потащил ее в гостиную.
— Надеюсь, вам это нравится, мадам?!
— После фасоли все кажется замечательным.
— Забудем о фасоли, — серьезно сказал Гейб. — После завтрака мы наймем лошадь и съездим за детьми.
Либби открыла рот, но Гейб приложил палец к ее губам.
— Никаких или, но… это — приказ. Оставь тебя без присмотра, ты тут всех перестреляешь. Оставлять тебя одну опасно для населения. Я собираюсь взять тебя под свою опеку, пока мы решим, что делать дальше. Не говори о том, что подумают люди. Пусть думают то, что им хочется. Здесь ты будешь чувствовать себя в полной безопасности.
— Надеюсь, ты не собираешься быть моим боссом?
Гейб рассмеялся.
— Если это будет касаться твоей безопасности, то да.
Либби притворилась, что занята завтраком.
«Он любит меня и хочет обо мне заботиться», — она готова была расплакаться.
Умывшись теплой водой с мылом и вытеревшись полотенцем, она наконец вспомнила, что такое цивилизация. Ей хотелось одеть какое-нибудь новое платье, а не эти самодельные тряпки. «Я правильно поступила, — подумала Либби. — Побывав в лапах смерти, я стала другим человеком, который не задумываясь принимает решения и
