В доке его поджидала машина департамента полиции Майами-сити. Джек плюхнулся на заднее сиденье, машина рванула с места и помчалась к Бискейн-бульвар.
Первые рассветные лучи осветили пустынную магистраль и жавшихся к стенам домов редких прохожих. В отсутствие Джека количество полицейских на Бискейн-бульвар и прилегавших к нему улицах значительно увеличилось. Были перекрыты все проходы, переулки и улочки, ведущие к мотелю. Помимо полицейских из Майами-сити и департамента полиции Майами-Дейд, на сцене появились солдаты национальной гвардии штата Флорида. На крышах домов сидели снайперы. Парковочная площадка перед рестораном была до отказа забита полицейскими машинами и автобусами, доставившими бойцов СВАТа и национальных гвардейцев, а сам ресторан превратился во временный штаб полицейских сил. На смену бороздившим небо вертолетам средств массовой информации прибыли полицейские геликоптеры. Ночь уступала место утру, и у перегораживавших магистраль полицейских баррикад скапливалось все больше представителей прессы и праздных зевак, желавших поглазеть на разворачивающиеся события.
Созерцая полицейскую мощь и толпящихся у заграждений людей, Джек вспомнил совсем другой рассвет и другое место — ранее осеннее утро у государственной тюрьмы в северо-восточной части Флориды. Тогда группы демонстрантов — поддерживающих смертную казнь и требующих ее отмены — всю ночь несли вахту у стен тюрьмы, подойдя к ним так близко, насколько им позволили национальные гвардейцы. Холодный ночной туман клубился, вытесняемый теплым утренним воздухом, а прорезавший горизонт алый рассветный луч знаменовал не только наступление нового дня, но и начало куда более важных и грозных событий. В это время Тео Найта отделял от встречи с электрическим стулом какой-нибудь час. Его голову и щиколотки уже побрили для наилучшего контакта с электродами, которые должны были пропустить через его тело электрический ток напряжением в двадцать пять тысяч вольт. И Джек уже мысленно с ним распрощался. Тогда он едва не потерял Тео: подпустил к смерти куда ближе, нежели это позволено хорошему адвокату, особенно учитывая невиновность его подзащитного. Правда, штат Флорида не пожалел усилий, чтобы отправить Тео Найта на электрический стул. И смертный приговор ему подписал не кто-нибудь, а сам отец Джека — губернатор Хэрри Свайтек. Теперь, годы спустя и в нескольких кварталах от того места, где пятнадцатилетнего Тео арестовали по подозрению в убийстве, целая армия полицейских пытается спасти его жизнь. На этот раз палачом Тео выступает не отец, но один из его, Джека, клиентов. Преступник собирался казнить невиновного человека. Исполненные мрачной иронии параллели выстраивались одна за другой — быстрее, нежели Джек был в состоянии воспринять. Как говорила его старая кубинская abuela,[3]«жизнь — как дорога — много резких поворотов». Она говорила по-испански, и Джек не мог вспомнить фразу дословно, но смысл был такой.
Размышляя над всем этим, Джек снова и снова задавался вопросом, выберется ли во второй раз его подзащитный — а ныне друг — из положения, грозившего ему смертью.
Полицейская машина проехала мимо временного штаба полицейских сил и мобильного пункта связи. Джек наклонился вперед и постучал по решетчатой стенке, отделявшей заднее сиденье от места водителя.
— Мы только что проехали штаб…
— Знаю, но мы едем в другое место, — пояснил коп.
— В какое, если не секрет?
Поскольку тот замешкался с ответом, Джек сказал:
— Пауло просил меня из аэропорта сразу же ехать к нему. А вы куда меня везете?
— С вами хочет поговорить мэр.
— О чем это?
Коп промолчал. Повернув за угол, он заехал в подземный парковочный гараж и остановился. Потом вышел из машины и открыл заднюю дверь, чтобы выпустить Джека. Когда тот выбрался из салона, коп кивком указал ему на припаркованный в конце ряда темно-синий седан. Стук каблуков Джека эхом отдавался под бетонными сводами гаража. Когда он находился в двух шагах от седана, послышался щелчок, отпиравший блокирующие замки, и дверца со стороны пассажирского места широко распахнулась, словно ее с силой толкнули изнутри. Джек забрался в автомобиль, уселся в кресло для пассажира и захлопнул дверцу.
За рулем сидел мэр Рауль Мендоса.
— Привет, Джек.
— Здравствуйте, мистер мэр, — сухо поздоровался адвокат.
Мэр положил незажженную сигару на крышку «бардачка». Ее кончик был сильно изжеван. Похоже, мэр пытался таким образом избавиться от снедавшего его напряжения.
— К сожалению, мы с вами не поняли друг друга, когда говорили по телефону, — сказал мэр. — Вот я и подумал, не достигнем ли мы согласия при личном общении.
— Все зависит от того, о чем пойдет разговор.
Мэр помолчал, словно подбирая нужные слова.
— Послушайте, мы с вами на одной стороне и, полагаю, можем договориться относительно нескольких простых фактов. Первое: этот так называемый Фэлкон — абсолютный псих и в любой момент способен совершить убийство. Второе: у него в заложниках находится ваш друг. И третье: он хочет встретиться с моей дочерью.
— Он что — просил об этом?
— Пока нет. Но попросит. Обязательно. И я рассчитываю на ваше слово, что эта встреча не состоится.
— Боюсь, такого рода вещи вне моей компетенции.
— Не стану утверждать, будто шеф полиции Майами-сити — болтушка, которая любит делиться конфиденциальной информацией. При всем том в ее департаменте у меня есть источник, регулярно информирующий о ходе переговоров. В конце концов, я мэр и должен быть в курсе дела. Ну так вот, помимо всего прочего, мой источник сообщил, что Фэлкон хочет говорить с вами. Пока полицейские переговорщики играют с ним в игру: отпусти заложника, получишь что-нибудь взамен. И если Фэлкон согласится проявить свою добрую волю, ему разрешат поговорить с вами.
— Вы хотите, чтобы переговоры с ним вел я?
— Ну, «переговоры», как мне кажется, не совсем уместное слово. Уверен, что все ваши реплики будут вам продиктованы или по крайней мере обговорены заранее. Тем не менее вам-таки предоставят возможность поговорить с преступником.
— Что ж, я не против.
Мэр криво улыбнулся, взял сигару с крышки «бардачка» и всунул в угол рта.
— Спасибо, что согласились, — с иронией произнес он. — Но прошу иметь в виду, что у нас с вами отнюдь не светская беседа. Мы говорим о правилах, которые устанавливаю я.
— Вы?
— Да, я. — Он вытащил сигару изо рта и продолжил: — Когда вы возьмете трубку, Фэлкон, я уверен, потребует устроить ему встречу с Алисией. Меня, признаться, мало интересует ваше желание умиротворить этого психа, если таковое у вас имеется, как и то, что вам скажет Пауло. Мне также наплевать, что он может приставить пистолет к голове вашего приятеля. Я и бровью не поведу, даже если он пригрозит взорвать весь этот чертов мотель. Мне нужно одно: чтобы вы ни при каких условиях не передавали трубку Алисии. И точка.
