упоминание уже вселяло тревогу:
— Ты ведь надежно спрятала его? Надежно?
Она кивнула и вновь улыбнулась:
— Его нужно просто вставить в галавизор. И тогда Перкан сможет вычислить наше местоположение с того устройства, к которому он привязан. И все. Мы даже не будем его активировать. А потом я верну чип ему. Так будет еще лучше. Надежнее, чем прятать в саду! А потом, кто знает, может…
Я подскочила, чувствуя, как меня бросило в жар:
— Не смей! Слышишь, Индат?
Она смотрела снизу вверх перепуганными глазами.
— Не смей, Индат! Ты сама видела этого человека из галавизора, слышала, что он говорил. Будем считать, что этого чипа нет. И никогда не было! Ты слышишь?
Она виновато опустила голову:
— Да, госпожа моя…
Я понимала, что она едва сдерживает слезы. Я опустилась рядом, тронула ее руку:
— Индат, хорошая моя… Ведь ты понимаешь, что это не прихоть. Мы здесь совсем одни. И мы должны быть очень осторожны, ты слышишь?
Она молча кивала.
— Пообещай мне. Прошу. Пообещай, что в руки не возьмешь этот чип.
Индат утерла нос:
— Обещаю, госпожа.
Я обняла ее, но чувствовала, что Индат отстраняется. Кажется, она тайно лелеяла эту мысль со вчерашнего дня и считала ее восхитительной. Судя по всему, теперь она представляла восхитительным все, связанное с этим рабом. Индат по уши влюбилась. А я даже не могла понять: хорошо это или плохо. Хорошо, что ее сердечко на это способно, ведь это, наверное, так естественно. Но полюбить того, с кем не можешь быть вместе… Это напоминало трогательные книги о несчастной любви, которые мы читали по ночам. Там всегда был грустный конец. Я не хочу, чтобы Индат страдала.
Я тронула ее кудри:
— Пойдем в купальню. Здесь столько воды — мы в жизни столько не видели. Поплаваем. Я прикажу принести конфет.
Она лишь кивнула:
— Как прикажете, госпожа моя.
Я никогда не видела ее такой обиженной. Нам нечего было делить, не на что обижаться. Теперь я чувствовала себя даже виноватой, потому что пренебрегла ее интересами. Но Индат не глупая, должна все понимать… Хотя, мама говорила, что влюбленная женщина может поглупеть на глазах. Даже самая настоящая умница.
Между нами висело неприятное напряжение. Индат что-то щебетала, стоя по пояс в горячей ароматной воде, но я отчетливо понимала, что она делает это только потому, что так надо. Она рабыня — ей не положено обижаться. Она старательно намыливала мне спину, руки, я утопала в сладком запахе имперского бондисана. Но чувствовала себя в этот момент пронзительно одинокой. Еще хуже, чем вчера, когда нас разлучили. Теперь мне казалось, что я предавала ее чувства ради своих целей. Гнала эти мысли, понимая, что это сентиментальная глупость, но все равно ощущала вину.
Мягкая мочалка порхала по моей спине, вдруг замерла. Я подождала пару мгновений и обернулась: на пороге купальни стоял мой муж. Я не слышала, когда он вошел, не знала, сколько стоял, наблюдая. Я инстинктивно опустилась в воду, прикрылась руками, не понимая, что делать.
Рэй сделал несколько шагов, которые раздавались во влажном мареве, как хлопки выстрелов. Остановился у бортика и кивнул перепуганной Индат:
— Девушка, раздень меня.
37
Глаза Индат округлились. Она замерла, даже забыв о собственной наготе, окостенела. Повисла пауза, и я увидела, как мой муж нетерпеливо поджал губы.
Я подняла голову, понимая, что должна что-то сделать:
— Позвольте, позвать другую рабыню. Индат никогда не прислуживала мужчинам. Она не обучена.
— Пусть учится. Я жду. Ну же, девушка!
Вблизи я видела, как пятнистая кожа Индат покрылась мурашками, темные, почти черные соски съежились и торчали. Мочалка ходила ходуном в ее тонкой руке. Индат не прислуживала никому, кроме меня. Теперь она принадлежит моему мужу, и если совершит малейшую оплошность — я могу снова потерять ее. Теперь, навсегда. Я никогда не стану рисковать моей Индат.
Я старалась, чтобы голос не дрожал:
— Позвольте, я сама помогу вам, Рэй. Рабыня не нужна.
Его взгляд изменился, кольнул любопытной искрой. Мне даже показалось, что едва заметно дрогнули уголки плотно сжатых губ. Он пытал молчанием, а я сама дрожала от стыда, страха и неловкости. Если бы не вода, удерживающая меня — ноги бы подвели.
Он сделал шаг, а у меня сердце оборвалось.
— Похоже, вы умеете уговаривать, госпожа. — Он вновь посмотрела на Индат: — Вышла вон. Скажи, чтобы подали вина.
Индат какое-то время так и стояла, закаменев, не могла опомниться. Я прикрикнула на нее:
— Иди, живо!
Та, наконец, очнулась, торопливо поднялась по ступенькам, и, как была голой, так и выскочила из купальни, лишь подхватила свое платье.
Мы остались одни в гулкой плотной тишине, нарушаемой лишь плеском фонтанов. А мне хотелось исчезнуть. Раствориться в воде, подобно густой мыльной пене. Я задыхалась от аромата бондисана, заживо варилась в горячих клубах пара, но руки и ноги при этом заледенели так, что я их едва чувствовала. Внутри все переворачивалось снова и снова, зарождалось в животе и разносилось по телу томительной, но одновременно пугающей пульсацией. Во рту пересыхало. Я знала, что у меня будут трястись руки.
Я нашарила взглядом свою купальную накидку, на кушетке у толстой витой колонны. Почему Индат оставила ее так далеко?
— Вы заставляете меня ждать, госпожа.
Я вздрогнула всем телом. Кожа покрылась мурашками, соски съежились до боли. Совсем как у Индат. Я подошла к ступеням, все еще под покровом воды, и решительно наступила, намереваясь преодолеть расстояние до накидки в несколько спорых шагов. Глубоко вздохнула, прикрыла грудь руками и выскочила из воды.
— Стойте!
Я все же схватила накидку и прикрылась. Кусок прохладного белого шелка придал некоторой уверенности. Я смотрела на Рэя и вновь видела недовольно поджатые губы:
— Это вам не нужно.
Я лишь плотнее прижала ткань к себе. Он уже видел меня раздетой, касался, чего мне еще стыдиться? Но я ничего не могла с собой поделать. Наконец, подняла голову:
— Вы простите мне мою стыдливость?
Он медленно покачал головой:
— Жене стыдливость ни к чему. Вы сами изволили мне помочь. Так подойдите.
Я понимала, что не должна его раздражать. И… я делала это ради Индат, не ради себя.
Эта мысль придала смелости. Я все еще прижимала накидку к груди, но медленно шла к своему мужу, чувствуя, как громыхают в ушах удары сердца. Чаще
