Потеря сознания украла у него время, а у дневных фантазий появились пределы.
Злую шутку с памятью Джеймса сыграли многочисленные сеансы электрошоковой терапии, суровое лечение и последствия переливания крови. Большинство фильмов и книг потерялись совсем или перемешались. Осталась лишь классика литературы и кинематографа. И страх, естественно.
Джеймсу было паршиво, страдали и тело и душа; он оказался один, измученный, даже слез не осталось. Повсюду бессилие и безумие. Унылые лица, уже не столь явные странности, неуклюжие, удрученные позы. А еще — его мучители. Ну и, наконец, Брайан.
Теперь, когда симулянты выбрали себе другую жертву, Джеймс оставался безучастным и по большей части притворялся, что он без сознания.
Труда ему это не составляло.
Брайана остановили симулянты. «Берите его живым, — прошипел Крёнер, когда они его схватили. — Смойте кровь со стен и повесьте полку на место». Что примечательно, подчинились они быстро.
В палате волнение выказал один лишь сиамский близнец: взгляд его метался от пола к шнуру для звонка, висящему у него над головой. Крёнер, словно дикий кот, что-то ему шикнул — тот запищал и свернулся калачиком под одеялом.
Когда Брайана повели в палату, он пошел безвольно. Из рук текла кровь. Склонившиеся над ним симулянты засыпали его вопросами — в это время в комнату проник приглушенный утренний свет. Есть еще симулянты? Есть ли у него сообщники? Что ему известно?
Но Брайан молчал, и симулянты засомневались. Он симулянт? Он пытался убежать или совершить самоубийство?
Проверку на следующее утро Брайан тоже выдержал. Но было очевидно, что он в отчаянии.
Уборщица обнаружила полосы на стене. Она забила тревогу и подергала болтавшуюся полку, не произведя заметного впечатления на работавшую в отделении медсестру.
Утренний туалет давно завершился. Симулянты косились на Брайана с удивительной смесью облегчения и злости, когда он, весь оцепеневший, сходил в ванную и смыл следы ночи с рук, рубашки и тела.
Но царапины на кончиках пальцев, появившиеся при попытке вылезти из окна, просто взять и смыть он не мог. Санитар увидел на его пальцах кровавые полосы и, показывая на Брайана, поделился подозрениями со сменщиком.
И Джеймс видел, что Брайан все понял.
Лишь к обеду в отделение наконец пришел офицер службы безопасности. Когда он должен был по очереди их осмотреть, санитар вытянул руки Брайана, демонстрируя их офицеру. Брайан только улыбался и кивал. Целая куча мелких заноз торчала из окровавленных кончиков пальцев — они напоминали ежей. Нахмурившийся санитар прощупал руки Брайана, как будто трепал по холке непослушного щенка. Выдернув руки, Брайан несколько раз сильно стукнул по ставням за своей спиной, закатывая от удовольствия глаза.
Своим авторитетом офицер воспользовался так громко, что все вздрогнули. В бешенстве схватив Брайана за рубаху, офицер стащил его на пол. «Я тебе покажу, как с нами шутить!» — рявкнул он, пытаясь поставить Брайана на ноги. Ссутулившись, тот смотрел судьбе в глаза.
Джеймс понимал: это борьба за жизнь.
Сначала симулянты веселились над тем, как перед осмотром Брайан лихорадочно загонял занозы себе в кончики пальцев, водя ими по грубым ставням. Теперь они не смеялись.
Офицер осмотрел все тело Брайана. Ночная рубашка — мятая, серая, все еще тяжеловатая от влаги после утреннего умывания. Санитар пожал плечами:
— Кажется, он не раздевался, когда мыться ходил.
Вместо того чтобы отпустить край рубахи, офицер задрал ее повыше. Аккуратно, чуть ли не ласково он схватил Брайана за яйца и дружелюбно посмотрел ему в глаза:
— Вы по дому соскучились, герр оберфюрер? Можете спокойно мне довериться. Вам ничего не будет.
В таком положении он спокойно замер на мгновение, глядя Брайану в глаза и не разжимая руку.
— Вы, разумеется, не понимаете, что я говорю, герр оберфюрер?
Когда офицер сжал пальцы еще сильнее, у Брайана на лице отразилась боль, но от Джеймса не укрылись бессилие и растерянность. Для Брайана вопросы оказались столь же непонятными, как и для сумасшедшего Арно фон дер Лейена, которым он прикидывался. В эти мгновения непонимание оказалось намного важнее понимания. Офицера раздражало молчание. И оно же поколебало его уверенность.
На пятом вопросе он сдавил так сильно, что крики Брайана потонули в приступе рвоты. Издавая булькающие звуки, он опрокинулся на спину. Поясница напоролась на кровать, а головой он сильно ударился о ставни. Молниеносно — словно сработал рефлекс — офицер разжал руку и отступил в сторону, чтобы его не забрызгало. Он громко орал, пока не прибежал санитар и не вытер начисто пол у его сапог.
Рвота забрызгала и соседнюю кровать. Кто-то из пациентов встал и обошел заляпанное изголовье, вытягивая палец и указывая на стену.
Джеймс мало что о нем знал. Его звали Петер Штих, и глаза у него всегда были красными.
А теперь он еще и спас Брайану жизнь.
Офицер службы безопасности хотел оттолкнуть его руку, но проследил за тем, куда указывает палец. За спиной Брайана — сутулясь, он все еще стоял у окна — приоткрылись ставни. В прожилках дерева на светлой древесине виднелись длинные, неровные коричневые полосы. Офицер подошел ближе, провел рукой по неструганому дереву и снова осмотрел пальцы Брайана. Резко развернувшись на каблуках, он выбежал из палаты — красноглазый даже отлетел в сторону.
Затем Брайану вкололи успокоительное, заменили дверцу ставней.
Полку на место так и не вернули.
Возобновились ночные перешептывания.
Дитер Шмидт был уверен, что оберфюрер Арно фон дер Лейен все знал о них и их планах на будущее. Он требовал принять соответствующие меры.
Но рябой Крёнер твердил, что впредь в палате убивать нельзя. Скоро их положение изменится. На войне союзникам сопутствовала удача. Может, война закончится, а они об этом не сразу узнают.
Если ликвидировать Арно фон дер Лейена, допросы буду длиться бесконечно. И он сам, и Ланкау знали, что такое допрос. Смолчать никому не удастся — и выйти на свободу тоже.
В том числе и им.
— Если захотите что-то узнать, ткните его в глаз, но не сильно, — постановил он. — Можете ущипнуть за язычок в гортани или потянуть посильнее за ухо. Но не оставляйте на его теле отметин. А еще следите, чтобы он никому не стукнул. Ясно?
В последующие ночи Брайан плакал и хрипел. Но им не удалось заставить его произнести ни слова. Симулянты растерялись. Джеймс ничего сделать не мог. Игра в кошки-мышки закончится — это он по своему опыту знал.
Крёнер выпячивал губу и переводил взгляд с Брайана на Джеймса:
— То ли сумасшедшие, то ли нет. Но раз они понимают, что мы их убьем, если они не будут благоразумны, мне совершенно плевать, что они там не понимают.
