После этих слов профессора, все в группе заволновались, и начали перепроверять, все ли они сделали правильно. Мы с принцем были единственные, кто был абсолютно в себе уверен, принц потому что вообще всегда в себе уверен, а я, потому что по запаху ощущала, что с нашим энергетическим зельем было все как надо. В общем, отхлебнули мы по одной столовой ложке свежеприготовленного зелья, я взяла принца за руку, и только собиралась произнести «Джамп Аудитория 4Е», как принц чихнул, и плакал наш автоматический зачет!
Вначале мы оказались на чьей-то кухне, пахнущей яблоками, надежно охраняемой дородной теткой с веником, и этим веником мы бы неизбежно получили по всем доступным местам, если бы принц опять не чихнул. В следующий раз, все стало еще хуже, потому что мы оказались в будуаре с какой-то страстно целующейся и уже полураздетой парочкой. Но так как они, как и мы, здесь не должны были быть, то они, по крайней мере, на нас с вениками не бросались. И поэтому я успела произнести «Джамп Аудитория 4Е», но не успели мы приземлиться в аудитории 4Е, как принц опять чихнул. И мы снова оказались на чьей-то кухне, пахнущей яблоками, только это была другая кухня и к счастью не охраняемая. Я быстро прочитала заклятие, которое должно было помочь принцу с его чиханием, на которое он чихать хотел, ну и чихнул! Опять! В этот раз, чихнул уже, да так чихнул! Что мы застали ректора нашего университета, женатого, между прочим, целующегося с преподавателем алхимии, которая замужем, между прочим. А с ректором нашим оказались шутки плохи, потому что он недолго думая, запустил в нас парализующим заклятием, но принц и на заклятие это тоже на-чи-ха-л. И вот мы, на очередной кухне, пахнущей яблоками.
— Я понять не могу ты, что яблок хочешь? — не выдержала я.
— Да нет, возможно, это потому что я все время думаю о панцирелловых фруктах. Апчхи!
И мы снова с очередной парочкой, только здесь уже в ходу было не только целование. Я зажмурила глаза и произнесла «Джамп Аудитория 4Е», но видно мы были слишком далеко уже от аудитории. И я уже готова была сказать «Джамп кухня», причем любая кухня, лишь бы отсюда подальше, но принц меня опередил, опять чихнул. И мы снова оказались на кухне, пахнущей яблоками.
— Значит так, на яблоки я согласна, на вуайеризм нет, срочно забывай о чем бы ты там не думал в этом направлении, а то нам еще прыгать и прыгать. Или будешь прыгать сам! А я не хочу тебя бросать, потому что боюсь, вдруг с тобой, что-нибудь плохое случится! У тебя итак день не задался!
— Апчхи!
Ну, наконец-то смена декораций. Библиотека.
— У меня аллергия на это проклятое зелье, судя по всему!
— У тебя определенно аллергия на зелье, — подтвердила я, — это, наверное, из-за твоей врожденной способности телепортироваться.
— Апчхи!
И мы в чьем-то кабинете.
— Диана, запоминай хорошо, помещения, в которые мы будем прыгать, и людей, которых будем видеть, потому что я решил воспользоваться этим моим спонтанным прыганьем, раз уж оно так хорошо реагирует на мои подсознательные и сознательные желания. Я хочу узнать кто такой или что такое Альваид Растабан. Апчхи!
Глава 12
Когда мы наконец-то отпрыгались, перед нами стояла почти невыполнимая, на первый взгляд, задача — собрать все увиденные нами кусочки пазла воедино, чтобы выудить хоть какой-то смысл и содержание. Почему невыполнимая спросите вы, да потому что оставшиеся десять прыжков были весьма захватывающими по впечатлениям, однако слишком разнородными, чтобы хоть что-нибудь понять.
Итак, наш одиннадцатый прыжок привел нас на арену боев без правил. То, что это были именно подпольные бои без правил, было ясно уже только потому, что дракон-полукровка сражался с троллем, что строго запрещено законами нашего королевства. Разумеется, приземлились мы точненько по центру ринга, то есть прямехонько между молотом и наковальней, вернее полудраконом и троллем, когда те, невзирая на препятствия, то есть нас, сходились в смертельном бою. Арена ревела, гонги гонгели, барабаны барабанили, дудки дудели, но принц успел нас выдернуть в последнюю секунду, и мы забились в дальний правый угол. Но даже там, в углу было о-о-оче-е-е-нь страшно и мне очень хотелось сказать, например, «Джамп куда угодно, но отсюда», но у нас оставалось всего девять прыжков, а предыдущие десять мы итак потратили впустую.
— Апчхи! — чихнул принц. И резкая смена декораций. И мы опять под софитами, только на сей раз, на сцене театра, в центре разворачивающегося действа, в котором тролль как раз удушал фейри. Да, да, вы абсолютно правы это был балет «Дурелло и Жестемонна». Ага, тот самый, где он ее безосновательно ревнует и затем столь же безосновательно отправляет на тот свет. Хотя, чем с таким параноидальным ревнивцем жить…, в общем, как я это понимаю, то она освободилась! А он получил по заслугам! Ей теперь не нужно всю жизнь терпеть упреки, подозрения и избиения. А он будет всю его оставшуюся жизнь чувствовать себя виноватым. Так как это был балет, то, в этот раз, страшно мне не было, но вот смутное и еще не совсем оформившееся беспокойство одолело: потому что я не поняла, что это было — мы все еще ищем некого Альваида Растабана или это снова подсознание принца сработало? И если это подсознание принца, то кого ему тогда так хочется придушить?
— Ты запоминаешь тех, кто сидит в первом ряду и в VIP-ложах? — вырвал меня принц из моих размышлений.
— Что? Ой! Так ничего же не видно, софиты светят!
— Ди! Используй заклинание приближенного чистого видения! Сосредоточься, Ди!
В общем, как только я сосредоточилась и настроилась на изучение первого ряда, раздалось: — Апчхи!
Смена декораций, и снова софиты, и опять сцена, правда, на этот раз не балет, а опера. Более того, никто никого не убивает, потому что все уже произошло до нас. Поэтому актер, изображающий Мямлета, завывает: «…Быть или не быть, вот в чем вопрос!». Но я в этот раз уже с опытом, так что я не теряю времени даром, изучаю всех сидящих в первом ряду и в VIP-ложах. И все же на заднем плане крутиться мысль: «Это мы Альваида Растабана ищем или просто прыгаем по проекциям подсознания принца?»
— Апчхи! — и смена декораций.
Кто бы сомневался, но не я. Мы на похоронах. Чтобы выказать свое почтение покойнику, здесь о-о-очень большая очередь. Мы становимся в очередь и попутно очень хорошо запоминаем всех, кого видим. И кого здесь только нет. Варианта два: либо покойник был очень популярной личностью при жизни и все эти набежавшие пришли его почтить, либо очень непопулярной личностью и все, кто здесь, пришли лично убедиться, что он точно почил и больше они его не увидят. И так как очередь двигалась очень медленно, то, скорее всего, второе: подозреваю, что дорвавшиеся до тела, не жалели времени, чтобы убедиться, насколько он мертв — временно мертв или невоскрешаемо мертв!
— Ди! Если все же прорвемся к телу, ты сможешь понять, была ли его смерть естественной?
— Если дорвемся, то смогу!
Мы все-таки дорвались до тела, чтобы «выразить почтение» и, понятное дело, смерть нашего покойника была очень похожа на естественную, потому что умер он от несварения, но на самом деле — это было отравление.
