на меня не сердится?
— Мне жаль, папа. Я должна была сказать тебе.
Он не отвечает, или, по крайней мере, я не могу расслышать из-за своих братьев.
— Я возвращаюсь домой, чтобы увидеть тебя, Кэт, — говорит Остин. — Я смогу возить тебя на приемы.
Это всегда было работой Остина. Чего бы я только не отдала, чтобы сейчас он был со мной дома. Всегда спокойный и уравновешенный, Остин — тот самый брат, которому я должна была рассказать еще летом. Но он никогда не стал бы хранить секрет от нашего отца. Это съело бы его заживо. Он всегда был ужасным лжецом.
— Кто отец ребенка? — говорит Дьюк со злостью в голосе. Он звучит как Брюс Бэннер, готовящийся превратиться в Халка.
— Да, а кто отец? — говорят близнецы в унисон.
— Ребят, обещаете, что не взбеситесь?
— Нет, — говорит Дьюк.
— Хорошо, — добавляют близнецы.
— Я ему еще не сказала.
— Кэт, кто отец ребенка? — говорит Остин. — Просто скажи нам. Мы не будем злиться.
— Дин, — говорю я. Мой голос звучит почти шепотом.
— Ты, блядь, издеваешься надо мной? — голос Дьюка звучит так, словно он скрежещет зубами, когда говорит. — Все это время ты пыталась убедить меня, что не трахалась с этим мудаком, а потом он обрюхатил тебя и оставил одну разбираться с ребенком?
— Он не бросал меня, Дэнни. Дин даже не знает.
— Ты и Дин? — голос Тео звучит озадаченно.
— Серьезно? — добавляет Такер. — Итак, вы, ребята, были вместе все это время?
— Вы двое что, настолько, блядь, безмозглые? — Дьюк кричит так громко, что у меня болят барабанные перепонки.
— Прекрати, Дьюк, — теперь папа разозлился. — Не разговаривай так со своей сестрой и братьями.
— Прости, пап, но это просто бред.
— Кэт, я буду дома через несколько дней, — говорит папа.
— Я тоже, — говорит Остин. — Я могу остаться на ночь в субботу.
— Пожалуйста, ничего не говори Дину. Все вы. У меня еще не было возможности сказать ему об этом.
— Я даже не хочу с ним разговаривать, — говорит Такер со злостью в голосе.
— И я тоже, — говорит Тео. — Я не могу поверить, что он сделал это с тобой. С нами. Чертов мудак.
— Он ничего никому из вас не сделал. Это касается только нас с Дином. Ладно? Просто позвольте мне разобраться с этим.
— Когда я увижу его в следующий раз — он будет мертв, — говорит Дьюк.
— Дэнни, пожалуйста, ничего не делай.
— Не могу пообещать этого прямо сейчас, Кэт.
Я откидываю голову на стопку подушек на своей кровати и закрываю глаза. Может быть, им просто нужно время, чтобы все обдумать. Мне потребовались месяцы, чтобы смириться со своей новой жизнью. Теперь же я должна набраться смелости и рассказать Дину.
ГЛАВА 20
Пять месяцев после драфта в НХЛ
Дин
В нашем первом матче против «Кэпиталз» я имею удовольствие сыграть против Дьюка Болдуина. Он громила, крупный парень и единственный игрок на льду, с которым вы не захотите связываться, если только у вас нет желания умереть. Известный всем в НХЛ как «Крушитель Болдуин», Дьюк заработал себе репутацию благодаря своим выдающимся нокаутам. Как силовик своей команды, Дьюк специализируется на драках.
Некоторые ребята из моей команды даже обсуждали свою стратегию игры против Дьюка. Я должен быть взволнован. Но это не так.
После того, как наш защитник перехватывает шайбу, он передает ее мне, и я бегу по льду. Прекрасно осознавая присутствие Дьюка и его близость, я качусь быстрее, оглядываясь через плечо, когда добираюсь до центра льда. Я перевожу шайбу на свой слабый фланг, держа ее подальше от клюшки Дьюка. Но у него прекрасно получается заставить меня делать то, что он хочет, потому что мои неудачные попытки увернуться от Дьюка приводят к тому, что мы врезаемся в борт.
Вместо того чтобы потянуться за шайбой, он стягивает с рук перчатки и бросает их на лед вместе с клюшкой. Его действия застают меня врасплох, выводя из моей стихии.
Он хочет подраться со мной?
Прежде чем я успеваю подготовиться, Дьюк хватает меня за воротник футболки.
— Теперь ты мой, придурок, — выдыхает он мне в щеку.
Я пытаюсь откатиться в сторону, все еще владея шайбой, прежде чем один из его товарищей по команде подходит сбоку и крадет ее у меня между ног. Присутствующие на «Кэпитал Уан Арена» встают, ожидая следующего хода Дьюка. Он притягивает все внимание, как рестлер, устраивающий шоу. Я вырываюсь из его хватки, но только на несколько секунд. Дьюк впечатывает меня в оргстекло, как будто я ничего не вешу, заставляя потерять равновесие.
Крепко схватив меня за воротник, Дьюк дергает так сильно, что я падаю назад, прямо ему на грудь. Я одариваю его едкой ухмылкой, на которую он отвечает, гневно сжав челюсти.
— Это за Кэт и Ноя, — рычит он мне на ухо. — Ты ебанный подонок.
— Кто такой Ной? — выдыхаю я, мое лицо искажается от гнева.
— Твой сын.
Мой сын?
— О чем ты говоришь?
— Ты знал. Не ври мне, блядь.
Джерси (прим. верхняя часть хоккейной формы) задирается у меня на спине, когда Дьюк сильнее ударяет меня лицом о плексиглас. Я разворачиваюсь, все еще пытаясь вырваться из его хватки, когда Дьюк наносит мне хук правой в челюсть, за которым следует удар, который валит меня на землю. Но он не ослабляет хватки, ни на секунду.
— Кэт беременна твоим ребенком. Не делай вид, что ты не знал.
Склонившись надо мной, Дьюк наносит еще несколько ударов, от которых лед покрывается кровью, прежде чем два линейных судей хватают его за руки.
В шоке я опускаюсь на лед, испытывая боль от ударов, которые я получил от Дьюка, и оцепенение от новостей о Кэт. Она беременна? Моим сыном? Я не знаю, что болит сильнее — моя челюсть или предательство Кэт.
Одобрительные возгласы толпы становятся громче, когда Дьюк отбивается от судей локтем, и когда я меньше всего этого ожидаю, он бьет меня коленом в лицо. Удар в лицо заставляет мое тело обмякнуть, и я падаю навзничь на лед. Прежде чем мои глаза закрываются, я наблюдаю, как Дьюк вскидывает руки в знак победы, собираясь повернуться лицом к болельщикам, когда его кулак сталкивается с челюстью судьи позади него.
Врач команды подходит, чтобы проверить мои жизненные показатели и посветить мне в глаза. Некоторые из моих товарищей по команде кружат вокруг нас, надеясь нанести точный удар по Дьюку. Его товарищи по команде катаются вокруг них, чтобы блокировать других игроков, хотя ему и не нужно, чтобы они
