Все рассказывали о благодеяниях старца, его дарах прозорливости и исцеления. Для всех он был настоящим святым. И вот теперь все эти люди, его «малое стадо», плакали и о том, что теряют своего ангелоподобного молчальника, в келье которого они обретали утешение.
Один рассказывал о решении старцем безвыходной проблемы, другой – об избавлении по его молитвам от операции, третий – о семейной трагедии, улаженной старцем. Каждый мог рассказать удивительный случай из своей жизни, связанный со старцем, и никто не хотел с ним расставаться. Шли часы, и приближалось время его переселения в небесные обители.
После обеда мы спросили, не хочет ли он причаститься. Получив утвердительный ответ, мы позвонили о. Нифонту, который пособоровал и причастил старца.
Как только ушли посетители, старец лег и больше не говорил. Прошла спокойная ночь, на протяжении которой старец непрерывно молился, что было видно по движению его губ.
В воскресенье число посетителей резко возросло. Дом был переполнен. Видя, что старец доживает последние часы, все плакали. Люди приходили и уходили. Рассказы о старце сменялись один другим и, если все их собрать, можно было бы написать целые тома.
А старец лежал молча, погруженный в молитву, в ожидании Жениха, Которому служил всю свою жизнь.
Около 12 часов дня его посетил архиерей, прочел разрешительную молитву, а затем спросил:
– Как ты, о. Иероним?
Старец уже не мог говорить и лишь пошевелил рукой справа налево, как бы говоря «так себе».
Он продолжал креститься, его губы шевелились, было ясно, что он молится. Вся его жизнь была непрестанной молитвой и служением братьям. И молиться он не прекращал до своего последнего вздоха. С молитвой он жил и с молитвой отошел ко Господу.
Перед самой кончиной его лицо наполнилось неземной тишиной и светом Преображения или Воскресения. Это была «радость спасения», предвкушение блаженства, какое испытывают все боголюбивые души в эти минуты перехода от тления к нетлению, от временной жизни к вечной.
Он перекрестился, улыбнулся, произнес «Слава Тебе, Боже» и закрыл глаза. Было 12 часов 33 минуты, воскресенье, 16 октября.
Было трогательно видеть, как взрослые люди плакали, словно малые дети, и открыто исповедовали, что старец спас их от отчаяния или спас им жизнь. Два священника рассказали, как еще весной старец их предупредил, что они ему понадобятся в октябре. Другой кто-то рассказал, что в первый раз, когда увидел старца, тот сказал ему о том, что когда этот человек был в Иерусалиме, он там совершил большой грех, и теперь ему необходимо опять туда пойти – его исправить. Это было нечто такое, чего сам рассказывавший не осознавал ранее. И рассказам не было конца.
Тем временем два священника с помощью двух юношей приготовили тело, и к пяти часам вечера гроб в сопровождении многочисленной толпы повезли на Эгину, где старец для непрестанного напоминания о смерти уже приготовил себе могилу.
Приблизившись к Эгине, мы увидели множество людей, ожидавших святого духовника, благодетеля и молитвенника. Люди ждали его и со слезами проводили до скита. Для поклонения останки старца поместили в храме Благовещения.
Всю ночь, и особенно с утра, чтобы поклониться старцу, стали стекаться тысячи людей: пришли монахини из монастыря св. Нектария, св. Мины, св. Екатерины, приезжали епископы, священники, монахи. Особенно умилительно было видеть плачь вдов и сирот, потерявших своего благодетеля. Мы увидели, скольких людей питала «сума любви», которую старец всегда носил на своих плечах. Пока он жил, то запрещал тем, кому оказывал помощь, рассказывать о ней. Но теперь они почувствовали себя разрешенными от этого запрета и начали со слезами на глазах рассказывать о его многочисленных благодеяниях. Плакали не только вдовы и сироты. Умершему поклонились все местные власти во главе с Эгиниским димархом, администрация эгинской больницы. Когда люди заполнили не только всю церковь и двор, но и все пространство вокруг скита, началось отпевание. В половине шестого его тело были предано земле с южной стороны храма, на месте, где им самим была вырыта могила. Завершилось прощание с человеком, прожившим в сем мире лишь для того, чтобы помогать и благотворить, хотя ум его всегда был «вне мира сего», всецело устремлен к Богу. И теперь его душа возлетела к вожделенной родине, в Горний Иерусалим, к которому она стремилась на протяжении всего своего земного странствования.
Эпилог
(от переводчика)
Любое душеполезное чтение без его исполнения ведет лишь к возношению ума, говорил старец Иероним. Да не будет сего с нами, дорогой читатель. Увы, куда нам до чистоты преподобных, до мужества мучеников, до дерзновения исповедников! Все святые воистину являются столпами Церкви, крепкими и непоколебимыми, о них и опереться не боязно и надежно. Но этим мы познаем немощь свою и окаянство. Ведь святые Божии были такие же люди, как и мы, грешные. И все же, победив немощь, распяв плоть, они всецело посвятили себя Богу и, как светильники горящие, источали вокруг себя любовь и кротость, которыми и врагов Божиих и своих превращали в сынов Света.
Братья, ведь все мы созданы для райской сладости, для блаженства и унаследования Царствия Божия! Доколе же будем пребывать во мраке суеты и страстей? Доколе же не решимся мы, наконец, решительно и бесповоротно стать рабами Христа, освободившего нас от рабства миру и греху?
Придите же, припадем ко Христу и восплачемся пред Господом, сотворившем нас, о всех беззакониях наших, о напрасно прожитой жизни, о загубленной душе, о растраченных талантах, о подорванном нашей неразумностью здоровье. Восплачем о том, что весь наш внутренний мир, все помыслы и чувства устремлены к суетному и страстному, что мы данные нам от Господа блага обратили во зло себе и в своем окаменении даже не ощущаем безобразия душ своих. Омоем же слезами всю скверну, налипшую от пристрастия к миру, и положим себе на сердце более не стараться обрести «земной рай» – все забавы мира, которые обещают счастье своим последователям, но вместо него дают лишь горечь и ненасыщаемую жажду.
Да, мы не святые, и куда нам до них, но хоть в нашей малой мере пребудем верными Христу, хоть тот один талант, который дан каждому из нас, не зароем в землю. Если не в силах мы быть столпами Церкви, так не будем хоть сквернить Церковь Божию своей греховной жизнью.
Жизнь каждого святого, каждого верующего христианина – это странствование к Горнему Иерусалиму. На протяжении всего земного пути мы по сути готовимся к великому экзамену, к испытанию, которое ожидает наши души, когда все дела мира сего сгорят, когда уйдет в
