ссоримся, черт побери! По серьезному вопросу!
— Запасная… — простонала Вилл и рухнула на кровать, икая от смеха. Я сдался. И заржал.
Колючка сидела на подушке и пялилась на нас дурными глазами.
— Марк, — Вилл вытерла со щеки слезу и хлюпнула носом. — Марк, ты придурок. С тобой же говорить невозможно, Денфорд.
— Я? А что я? — нездоровый смех еще подпирал, как пивная пена из кружки, и я то и дело срывался в дурацкое хихиканье.
— Ты? Ты ничего. Ты всегда ничего.
— Да. Я ничего. Я просто пытаюсь быть разумным.
— Запасные конечности — это, по-твоему, разумно?
— Всегда нужно думать наперед!.
Мы несли какую-то чепуху, даже, наверное, несмешную, и точно выглядели полными придурками — но почему-то было ужасно весело.
Все еще хихикая, Вилл похлопала по матрасу рядом с собой.
— Садись.
— Зачем?
— Не хочу голову задирать, каланча ты эдакая. Садись, говорю.
Я сел. Кровать скрипнула под двойным весом.
— Ну?
— Чего ты от меня хочешь? А, Денфорд? Чего ты от меня добиваешься?
— Не езди никуда. Откажись.
— Нет.
— Тогда я с тобой поеду.
— Нет.
— Почему?
— Тебя не пропустят.
— Но тебя же сожрут к чертям.
— Никто меня не сожрет. С драконом управилась — и там не пропаду.
— Ты медленная. Не кричи только, пожалуйста, я не…
— Да, — развела руками Вилл. — Я действительно медленная. Ты прав. Но меня ведь никто не поставит в первые ряды. Буду работать из укрытия, может, щиты подержу, может, артефактами заниматься буду. Какая-то вот такая унылая хрень.
Пускай унылая. Зато безопасная. В жопу героизм. В бою, мать его, убивают.
— Можешь поклясться?
— А сам как думаешь?
— Нет.
Это бой. Какая разница, что у противника, меч или зубы. Даже последний ряд становится первым, когда те, что были перед ним, заканчиваются.
Колючка слезла с подушки, забралась на колени к Вилл и завалилась на спину, растопырив лапы. Пузо у нее было круглое, розовое и тугое, как полковой барабан. Вилл почесала этот розовый барабан пальцем. Колючка зажмурилась и затарахтела.
— Это первое нормальное предложение за последний год. Хоть что-то, похожее на настоящее дело, — Вилл сосредоточенно гладила пальцем розовый живот. — Я ужасно боюсь, что облажаюсь. Пожалуйста, не делай все еще хуже.
Это да. Это она права. Перед боем обязательно нужен правильный настрой. Хороший солдат знает, что он непобедим и бессмертен. Я улыбнулся как можно увереннее.
— Не облажаешься. Здесь же не облажалась.
— Думаешь?
— Уверен. Не дергайся, все будет отлично. Главное — не лезь на рожон. Держи свой щит, или что там ты держишь, и не высовывайся.
Может, Вилл оттуда завернут? Посмотрят, что хромая приехала, и обратно отправят? Нет, Вилл, конечно, расстроится, но это беда поправимая — в отличие от откушенной головы.
Отведу Вилл в «Золотой кабан», куплю ей вина, а захочет, можем и дома надраться. Пускай обругает всех главных мудаков, напьется, мне поплачется — я послушаю…
— Не дуйся, — пихнула меня плечом Вилл.
— Я не дуюсь.
— Дуешься. Молчишь и сопишь.
— Нет. Просто задумался.
— Честно?
— Могу поклясться.
И не совру. Какое тут, мать его, дуешься. Я не дулся. Я был в ярости. Это кто ж там такой, мать его, памятливый? Год они, значит, о Вилл не вспоминали, нормальной должности не дали, а как дракон за жопу укусил — так сразу на тебе.
Сами свой гребаный прорыв затыкайте! Нам и без вас есть чем заниматься.
Суки.
Глава 24, в которой Марк получает кольцо
Вилл переложила Колючку мне на колени, подошла к столу и зарылась в разворошенную груду побрякушек.
— Вот, держи, — протянула она мне тонкое серебряное кольцо.
— Эй, давай без таких вот подарков на память! Вернешься через неделю — тогда возьму.
— Марк. Денфорд. Просто. Надень. Кольцо.
Вид у Вилл был загадочный и до чертиков довольный. Это настораживало. Я внимательно посмотрел на кольцо. Узкое, плоское, ни тебе загадочных узоров, ни таинственных надписей. Дешевка.
— Зачем? Что это?
— Сюрприз. Надевай, не бойся. Вот, смотри, — Вилл надела такое же кольцо на средний палец, сжала и разжала кулак. Ничего не произошло.
— Кто боится? Я боюсь?! Да оно просто на меня не налезет!
Я надвинул колечко на кончик мизинца, ожидая, что оно упрется в сустав, но дьявольская железяка скользнула дальше, растягиваясь, как дождевой червяк.
— Эй! Что ты мне дала?!
— Сейчас, подожди, — Вилл поднялась и захромала к выходу.
— Чего ждать?
— Просто подожди. Посиди тихонько.
— Так ждать-то чего?
Вилл изобразила лицом высшую степень загадочности и вышла из комнаты. Пожав плечами, я уселся поудобнее на развороченной кровати. Ждать — это я умею. Мне вон Паттишалл жалованье уже вторую неделю задерживает — и ничего, жду. Сижу тихонько.
Сидеть было скучно, и я почесал Колючке пузо. Заурчав, она растопырила лапы и радостно впилась в руку. Моей ладони перегрызли глотку, выцарапали глаза и выпустили кишки могучими ударами задних лап. Четвертовали и съели. Больше ни во что Колючка играть не умела, только в желуди и убийство. Возиться с этой меховой дурищей было так же весело, как совать руку в шиповник. У меня, конечно, мозолей хватает, но зубы у паршивки были острые, как иглы.
«Сюрприз!» — взорвался голос Вилл у меня в голове. Вздрогнув, я завалился набок и врезался затылком в стену.
— Твою мать! Рехнулась?!
— Извини, — повинилась Вилл.
Я видел ее. Не знаю, как, но видел. Вилл стояла в темной каминной зале, через закрытые ставни на ее лицо падали косые полосы света. Я закрыл глаза. Каминная зала проступила под закрытыми веками еще четче, словно с пыльного витража смахнули пыль.
Стоящая у стены Вилл подняла руку, и тонкие солнечные лучи лизнули ее пальцы.
— Что я сейчас делаю?
— Машешь рукой.
— Точно. Молодец, — улыбнулась Вилл. Солнечный зайчик плясал на ее скуле. — Слышимость нормальная, помех нет?
— Э-э-э-э… Видимо, нет.
Откуда я знаю, что в колдовских делах нормально, а что нет?!
— Вот и отлично. А сейчас немного потренируемся. Я разорву связь, а ты меня вызовешь. Покрути кольцо, представь меня и позови.
Мгновение — и Вилл в моей голове исчезла, оставив странное ощущение потери. Уцепившись
