на глазах у Решетникова. Но у нее ничего не получалось – кольцо сидело слишком плотно. Дверь кабинета открылась, показалась Ковалева.
– Так вы разводиться? – спросила она, оглядывая посетителей более заинтересованным взглядом.
– Да, – ответила Ольга, отказавшись от безуспешных попыток снять кольцо.
– Ну что ж вы сразу не сказали. Для этого дела я задержусь, – с некоторой долей радушия произнесла Ковалева и зашла в кабинет, оставив дверь открытой.
Решетников и Ольга вошли и присели за стол напротив Ковалевой. Она вынула из папки бланки заявления о разводе и положила перед ними. Пока они изучали бумаги, Ковалева сказала, обращаясь к Решетникову:
– Правильно сделали, что пришли. Хватит терпеть.
Ольга сразу взвилась:
– Неизвестно еще, кто терпел.
Ковалева не обратила на нее ни малейшего внимания и продолжала, глядя исключительно на Петра:
– В разводе есть правда, если хотите. Настоящая. Человек с человеком жить не должен.
– Не против, если я запишу, красиво говорите?
Решетников достал телефон и включил диктофон.
Ковалева кивнула:
– Я разводить люблю, потому что это решение всегда взвешенное. Это студенты прибегают, считают, что у них любовь навсегда, я им говорю, конечно, это идиотское «совет да любовь», работа все-таки, но сама прикидываю, через сколько прибегут разводиться. Буквально до дня научилась угадывать. Но меня всегда удивляет, когда зрелые люди приходят расписываться. Зачем? Вы же понимаете, что…
Решетников прервал Ковалеву на полуслове:
– Вы сами замужем?
Ковалева решительно покачала головой:
– Никогда. Я вменяемый человек.
Ольга, во время спича сотрудницы ЗАГСа молча заполнявшая бланк, протянула листок и спросила:
– Я правильно заполнила?
Но Ковалева не реагировала и продолжала адресоваться к Решетникову:
– Вообще мужчины лучше. Это факт. Мужчина молодец, он не может быть с одной, и нам, женщинам, пора принять их такими, какие они есть. Если самки моногамны, это не значит, что от мужчин нужно требовать такого же. У них мозг по-другому устроен. Лучше, правильней. Вы имущество разделили?
– Да, – сказала быстро Ольга.
Ковалева по-прежнему смотрела только на Решетникова:
– Оставил себе что?
Ольга ответила за него:
– Все мне. Только с сыном еще не договорились, куда его.
– Ты серьезно? – спросила Ковалева, словно он отвечал ей, а не Ольга.
– Да. А что? – в голосе Ольги слышался вызов.
Но Ковалева вела себя так, словно ее и не было в кабинете.
– И чего ты сюда пришел? – спросила она.
– Мы договорились, с кем он будет жить, тут споров тоже нет.
– Есть ребенок, все, через суд, и там расходитесь. Только бланки попортили.
Ковалева забрала бланки и смяла их. Потом снова посмотрела на Решетникова.
– Пусть она его себе забирает, а ты не останавливайся, плодись, будь любезен. Гены у тебя хорошие, я отсюда вижу.
Решетникова развеселил разговор с суровой женщиной. Ольга же была сама не своя от злости.
– Ну что, – спросила она, – ты собираешься плодиться?
Решетников с улыбкой ответил:
– Секрет.
Ольга резко сменила тон:
– Петь, с Сашей надо поговорить.
– Поговори.
– Надо, чтобы оба. Это для него стресс, хоть он и не показывает. Надо объяснить, что мы его любим, но…
– Сделаю, родная, – мягко перебил ее Решетников.
– Когда в суд?
– Завтра там или когда они работают.
– Это долго будет, через суд всегда как-то не очень.
– Есть у меня люди, которые помогут сделать быстро и не больно.
Ольга сузила глаза:
– Твоими услугами пользовались?
Решетников лукаво усмехнулся:
– Связан юридической тайной. Но да, и остались довольны, просили обращаться в случае чего.
Ольге явно не понравилось услышанное.
– Тогда звони быстрей, – сердито бросила она и резко пошла к выходу. Пока замешкавшийся Решетников выходил из здания, Ольга уже села в машину и уехала.
Решетников проводил ее недоумевающим взглядом.
* * *
– Странное место для встречи, – сказал Саша.
Они договорились увидеться на Тихвинском кладбище и сейчас стояли у могилы Достоевского.
– Это то самое кладбище, на котором ты любил гулять в моем романе. Ты же начал хамить маме, как в романе, так и гулять теперь здесь тебе, – сказал Решетников.
– Понял, буду мягче.
Они медленно шли по аллее кладбища.
– Разводимся, – говорил Решетников. – Скоро. Будет суд, чтобы не было никаких эксцессов, заранее договоримся, с кем ты хочешь остаться, будем прилично выглядеть перед судьей, все будет здорово.
Саша посмотрел на отца:
– Я бы остался с…
Но не успел договорить, так как его перебила неожиданно возникшая Стася:
– Думаешь, твоего отца здесь похоронят?
Она подошла к ним и взяла Сашу за руку. Решетников никак не ожидал увидеть девушку, но постарался взять себя в руки и сделать вид, будто видит ее в первый раз.
Саша ответил ей:
– Чтобы здесь полежать, ему нужно еще очень много работать. Кстати, это мой отец.
Стася смутилась:
– Ой, извините… я просто думала, что вы… я ничего не думала, придумала шутку и не смогла удержаться. И это комплимент. Хороший роман получился. Я уже и не ожидала от наших писателей чего-нибудь путного. В школьную программу хотят включить уже, слышали? Я много говорю, да? Так люблю говорить… заткните меня уже. Пожалуйста!
Стася улыбалась – она была невероятно обаятельна.
– Это моя девушка. Стася, – сказал Саша.
Стася протянула руку Решетникову, тот ее пожал.
– Стася? Это в честь кого такое имя?
– В честь дедушки.
– Дедушка Стась?
– Станислав.
Решетников посерьезнел:
– Я пошутил.
– Так себе шутка, – слегка нахмурила точеные бровки девушка.
– Я хотел вас познакомить, – вмешался Саша.
– Я очень рада знакомству, – снова быстро затараторила Стася. – Мне прямо очень приятно. Конечно, не оргазм, но… заткните меня, пожалуйста.
Решетников внимательно разглядывал Стасю, потом обратился к Саше:
– Сынок, я бы мог поговорить с твоей избранницей наедине? Один родительский тест на вашу совместимость.
Стася и Саша настороженно переглянулись.
– Пару слов, – не отступал Решетников.
Стася, наконец, решилась:
– Почему нет? Только бы кумира из вас не сотворить за это время.
Решетников и Стася отошли в сторону.
– Ты чего с ним рядом делаешь, а? – напустился он на девушку тихо, но довольно жестко. – Я же перестал платить за…
– А я влюбилась, – перебила его Стася.
Решетников смерил девушку недоверчивым взглядом.
– Ну, это ты ему заливать будешь. Давай по-хорошему, отстань от него, он же для тебя актерский эксперимент. Хватит.
Стася слегка повысила голос:
– Люблю я его. Вы слышите? Актрисы могут любить.
– Актрисы любят играть, – сказал Решетников, качая головой, – это единственное, что они действительно любят. И успех. Я это знаю.
– Хорошо, вы правы, и что вы сделаете, если я не отстану? Расскажете? Вперед.
К ним подошел Саша:
– Вы все?
– Да, – Стася лучезарно улыбалась. – Нас благословили.
– Пап, я вот подумал, если вам так уж безразлично, с
