Книга Именем Анны - Татьяна Губоний

В коридоре ухнуло – упало что-то тяжёлое, затем узнаваемо клацнул замок, оглушительно взвыл мужской голос, и снова что-то упало. Когда Лент выскочил из кухни в узкую прихожую, перед его глазами катался по полу у входной двери растерявший всякую степенность, скулящий и прижимающий руки к животу человек.

Ситуацию Лент оценил быстро. Совсем недавно к Любочке заезжала Алевтина, как договорились, с целью защитить квартиру на время отсутствия. Чего же она тут наворожила, его кормилица? Он скользнул глазами вверх и не увидел, а скорее почувствовал пар, исходящий от замка. Есть такая охранная руна – не дает вынести из дому ни одного предмета без согласия хозяина. Накладывают её на оконные щеколды и дверные ручки, или, вот, на внутренние вертушки накладных замков. Прекрасно! Только две женщины могли додуматься до такого идиотизма: задерживать удирающего вора. Чтобы он напоследок им всю квартиру разворотил. Нужно будет поговорить с обеими. Заодно и поблагодарить – сейчас это оказалось кстати.

На груди обожжённого соседа болталась салфетка, которую он по старинке заправил за воротник. Для такого сноба это было странно, не по этикету, так что и тут Лент увидел перст судьбы. Вероятно, именно салфетка активировала по глупости наложенную руну, предоставляя ведьмаку те самые несколько секунд, выторгованные диким охотником у обстоятельств.

Ждать Лент не стал, пламя уже здорово поджаривало грудину. Что ни говори, синий организм – сосуд для зелёного пламени негодный.

– Ничего себе… – вздохнула позади удивлённая Любочка, наблюдая за тем, как корчится на полу её сосед уже от совсем другой боли. Она не видела, как вырывались из пальцев Лента две зелёные струи огня. Когда она подбежала, эти нити уже плотно связывали руки Лента с глазами Аристарха. Наверное, мысленно тот кричал – его рот кривился в беззвучных гримасах. Нелепо подвёрнутые ноги стучали по стене и по обувной полке. Руки он так и не оторвал от живота, сжимая одну ладонь в другой.

Да, зрелище то ещё, очередное потрясение для Любочки, да и для соседа. Хорошо бы обойтись без дальнейших повреждений. Полученные биологическим организмом, они, к сожалению, с ним и останутся, как, возможно, и некоторые побочные явления от пропущенного по внутренностям огня. Некоторые исцелённые даже пророчествовать начинали, было такое, вспоминали, как их, якобы, молнией ударило…

– Ему больно, – тихо сказал Любочка. Или спросила?

Да, Аристарху было больно, но Лент и так его пожалел: ударил пальцами, а не солнечным сплетением. Большой удар выжигает охотника на раз, но и человеку достаётся порядочно. Любочкин сосед был немолод и долго болел, и Ленту совсем не хотелось отвечать за его кончину. Да и не было сейчас такой необходимости. Иногда Ленту приходилось убивать, не без того – отставлять дикого охотника среди живых нельзя, он на одном сосуде не остановится, так и будет прыгать, пока не надоест – но не сегодня. Интересно, что задержало этого прыгуна в затухающем теле – сиделки, что ли, не понравились? Он терпеливо ждал другого материала, и тут заглянула Любочка, симбионт. С одной стороны – конкурент, а с другой – добыча! Он играл с ней, пробовал на вкус, подбирал ключики к её необычному нутру, и уже почти подобрал, когда появился непредвиденный сине-зелёный «вышибала».

Огонь иссяк вместе с необходимостью – от инородной сущности не осталось и следа. Сам сосед признаков жизни тоже не подавал, но дышал ровно. Спал.

Уложив его поаккуратнее, Лент пропустил силу через руну исцеления в обожженную ладонь Аристарха. Так ожог излечится немного быстрее.

– Пойдёмте пить чай, дорогая моя Любочка, я к вам по делу.

Он видел, что ей хочется расспросить его о случившемся, но сам он возвращаться к этому вопросу не хотел – давно считал такие выжигания рутиной. Знала бы она, сколько всякой потусторонней гадости лезет в наш мир по ведьмачью душу!

– Из того, что вы сегодня увидели, Любочка, вам нужно усвоить только одно – не будьте так доверчивы к нечисти. Наездник Аристарха готовил вас под свой новый сосуд.

– Что вы! Я бы его не пропустила!

– Не сегодня, так завтра, но, думаю, он сломал бы вашу защиту. Он вас изучал. Дикие охотники очень опасны, а вы, как я понял, для них настолько желанный сосуд, что они готовы даже временно вернуть сознание человеку, волю которого поработили. Когда-нибудь мы в этом разберёмся. В Лондоне к нашим услугам будет прекрасно отлаженная аналитическая машина. Но пока, пока прошу вас: будьте осторожнее. И ещё, покажите мне свой дневник – вы записывали визиты вашего соседа, так ведь? – попробую проследить ход его мыслей.

Любочкино «угу» было очень смущённым – ей не хотелось показывать ему дневник, это было очевидно. Ну да, с точки зрения девичьих откровений, «покажи дневник!» звучит странно. Требовалось разъяснить.

– Этот эксперимент, Любовь Артемьевна, научный. А ваш дневник – это наш инструмент. Вам придётся вести его с оглядкой на читателей.

– Я перепишу… – пролопотала Любочка, и Ленту стало ужасно неудобно. Он привык в тому комплекту, в котором до недавнего времени шла его помощница: подчинение, профессионализм, самоотдача, полный приоритет. Тот факт, что перед ним стояла одинокая женщина, Ленту до этого момента как-то не открывался. Старый он дурак! И неисправимый невежа.

– Конечно. Это не к спеху. А теперь разрешите мои сомнения, откройте секрет, дорогая моя Любочка, что это так потрясающе пахнет?

Фу… Кажется, пронесло.

Любочка широко улыбнулась и прошла к окну, где на подоконнике, на подносе, возвышались горкой разные сдобные штучки. Жутко калорийные, не печёные, а жареные рогалики, пирожки, лепёшки… густо посыпанные сахарной пудрой. Пахли они яблочным повидлом и корицей, а ещё прошлым.

– А пять съешь?

– Съем.

– А десять?

– Запросто!

– А двадцать? Чур, надкусывание не считается. Я серьёзно и по-честному, без фокусов и ворожбы.

– На голодный желудок съем и двадцать, – заверил Лент и, обхватив за тоненькую талию, усадил Анну себе на руки и, путаясь в её кружевном переднике, притянул к себе, чтобы уткнуться носом в шейные позвонки. Она прекрасно пахла. Не хуже пирожков, которые пекла, но печёные пирожки Лент любил намного меньше жареных.

– У тебя начнётся изжога!

Она, как всегда, оказалась права. С её уходом Ленту приходилось бороться с изжогой постоянно. Отвары Алевтины и домашняя еда быстро возвращали его в норму, но командировки не менее быстро возвращали изжогу. Он вспомнил венский кофе в парижском кафе, вспомнил Мину, вспомнил пентакль, и наконец вспомнил зачем пришёл к Любочке.

– Дорогая моя, я приехал, чтобы поговорить с Ольхой.